В мастерской Н.В. Томского. Беседы со скульптором
Когда гром оваций после окончания спектакля потрясает зрительный зал, исполнителя главной роли - героя спектакля- поздравляют с большой победой.
Над кем же одерживает победу актер или любой другой творческий работник - живописец, скульптор? Прежде всего - над шаблоном, стандартом, ремесленничеством. Каждое подлинное произведение искусства - это обязательно открытие. Открытие нового подхода к теме, неожиданное образное решение, поражающая зрителей одухотворенность пластики, умение раскрыть в самом обыденном явлении необычайную жизненную красоту. В этом и заключается новаторство художника.
Недаром искусство, и в частности скульптуру, называют прекрасным. Не отрываясь от окружающей жизни, а чувствуя себя ее активным участником, настоящий скульптор умеет увиденное и прочувствованное выразить в незабываемой по красоте и убедительности пластической форме. И, выражая самую суть жизненного явления, его смысл, талантливый мастер может сделать значительным даже самое обычное.
Но он добивается этого в непрерывной борьбе. Идет длительная, порой мучительная работа над замыслом произведения; художник отказывается подчас от легких, "лежащих на поверхности" решений темы. Потом начинается борьба с инертным и бесформенным материалом, в котором скульптор должен выполнить свое произведение. Говорят, что в тяжелой мраморной глыбе уже угадывается будущее изваяние и задача скульптора заключается только в том, чтобы освободить его из каменного плена, извлечь из этой глыбы, убрав все лишнее, ненужное. Только и всего... А какой для этого нужен талант и неистовый труд!
Только повинуясь резцу мастера, в тяжелой схватке каменная громада превращается в человеческую фигуру. И тогда скульптор начинает готовиться к главному "сражению".
Завтра вернисаж. Сотни и тысячи человеческих глаз будут с жадным интересом разглядывать плоды огромного творческого труда. С этой минуты начинается соревнование за зрителя, за его отношение к новой работе. Это борьба неслышимая и невидимая, борьба, прежде всего, за доверие людей, которое рождается только тогда, когда произведение заинтересует посетителя выставки, привлечет его внимание. Потом зритель задумается о том, что хочет сказать ему художник своим новым произведением. И чем ярче будет впечатление, которое произведет на людей произведение, чем сильнее затронет оно душу зрителя, тем легче поймет зритель мысли автора. Немое изваяние обретет дар речи и заговорит с народом на своем безмолвном, но прекрасном языке.
Это будет самая замечательная победа художника - признание зрителей, признание народа. Творчество - это непрерывная борьба, которую ведет пытливый и талантливый художник на протяжении всей своей жизни.
Вот о чем думалось мне, когда я направлялся, по обыкновению, вечером в тихий дворик дома на улице Алексея Толстого в Москве, где помещается мастерская скульптора Николая Васильевича Томского.
Достаточно переступить ее гостеприимный порог, чтобы очутиться в весьма своеобразном мире, где живут рядом разные эпохи, скрещиваются несходные человеческие пути.
...Задумался Карл Маркс. Он так углубился в свои мысли, что совсем не замечает окружающего. Далеко устремлен взгляд Владимира Ильича Ленина. Он встречает вас у самого входа. Впрочем, нет такого уголка в мастерской, где не присутствовал бы Ленин. Рядом с проектом памятника можно увидеть небольшой набросок пишущего Ильича. Особенно интересны эти трепетные скульптурные эскизы, изображающие вождя, живого собеседника, энергичного оратора, глубочайшего мыслителя и простого, отзывчивого человека. Собранные вместе, они точно сливаются в сознании зрителя в единый незабываемый образ великого вождя, великого гражданина и великого человека.
Пушкин стоит рядом с Маяковским. Они ведут свою поэтическую беседу.
Вот народный полководец Михаил Илларионович Кутузов, окруженный своими военачальниками, рядовыми солдатами, партизанами и ополченцами, словно передает эстафету славы герою Крымской кампании адмиралу Нахимову, памятник которому по проекту Томского воздвигнут около Графской пристани в Севастополе.
В мастерской Н.В. Томского
Проект памятника А.С. Пушкину для Ленинграда. Гипс
Член Всемирного Совета Мира Хьюлетт Джонсон. Бронза. 1957
Смотрит на вас с неповторимой кировской улыбкой родной Мироныч, пламенный руководитель азербайджанских нефтяников, астраханских рыбаков, ленинградских рабочих. У же больше четверти века стоит созданный по этому эскизу известнейший монумент Сергея Мироновича Кирова за Нарвской заставой в Ленинграде, неизменно будя в людях память о замечательном революционере и человеке.
Горного орла напоминает фигура талантливого советского полководца И. Д. Черняховского, за спиной которого, точно крылья, развевается плащ-палатка. Из этого эскиза вырос монумент, украшающий ныне центральную площадь Вильнюса, освобожденного от фашистских захватчиков советскими войсками под командованием легендарного генерала.
В рабочем кабинете Н. В. Томского
Михаил Ломоносов словно переговаривается с польским революционером Вацлавом Шопским. Целая галерея портретов выдающихся людей: настоятель Кентерберийского собора, мужественный борец за мир Хьюлетт Джонсон и бригадир-овощевод из подмосковного совхоза Иван Тихонов, известный мексиканский художник Диего Ривера и дважды Герой Советского Союза прославленный летчик А. С. Смирнов. Болгарский художник Димитров-Майстора "беседует" с бригадиром строителей Вологды Николаем Маховым. Дважды Герой Социалистического Труда сварщик Алексей Улесов делится чем-то с французским генералом Э. Пети, президентом Общества "Франция-СССР".
Рабочий кабинет в мастерской Николая Васильевича Томского напоминает художественный музей. На книжных шкафах, опоясывающих комнату, расположились непрерывной вереницей статуэтки, скульптурные эскизы, отливки голов, наброски композиций будущих монументов.
При всем многообразии духовного и физического облика портретируемых есть нечто общее, что роднит и объединяет всю эту галерею могучих характеров. Томский глубоко любит человека, которого изображает.
А если скульптор любит человека, образ которого воссоздает, он проявляет к портретируемому обостренное внимание. Он улавливает такие еле заметные черты и детали характера, которые ускользают от мастера равнодушного, фиксирующего только то, что лежит на поверхности.
Вот почему Томский так глубоко чувствует героев своих произведений, умеет найти в них свойства и черты, подчас не проявляющиеся в их наружности.
Вот как говорил об этом во время одной из бесед в мастерской сам скульптор:
- Выявить самое тонкое, человечное, передовое, что есть в характере портретируемого, - вот благородная задача мастера. Способность искусства вызвать в человеке стремление к совершенствованию является одним из его прекраснейших качеств...
Работая уже много лет над портретами людей самых разнообразных профессий, я стараюсь, исходя из конкретных черт человеческого лица, дать собирательные образы героя нашего времени. Возникает вопрос: что является основной чертой характера советского человека? Мне кажется - сознание того, что его жизнь не является чем-то сугубо личным, а тесно переплетается с интересами общества, в котором он живет. И, самое главное, между его личными устремлениями и интересами общества нет противоречий. В этом - основа высокого морального облика советского человека.
Любопытно познакомиться также с мыслями Николая Васильевича Томского о назначении искусства, которыми он поделился с посетителями его выставки в столице ГДР Берлине.
- Истинным назначением искусства я считаю утверждение красоты человека, воспитание в нем высоких, достойных его чувств. И долгом художника перед Отчизной, перед своим народом является самоотверженное служение этой важнейшей цели искусства.
Так понимая роль искусства и художника в жизни, я стремлюсь в своем творчестве раскрыть духовные силы человека.
Обогащение создаваемого художником образа героев своих произведений найдет живой отклик в сердцах зрителей, будет пробуждать в них стремление стать похожими на этих героев...
Искусство воспитывает человека, преображает его, делает возвышеннее. Жизнь человека под воздействием искусства становится содержательнее, ярче, искусство раскрывает перед человеком новые горизонты, вдохновляет его, делает способным на подвиги.
Портрет президента Общества 'Франция - СССР' генерала Э. Пети. Бронза. 1954
Но и народ, в свою очередь, плодотворно влияет на искусство. Создавая огромные духовные и материальные ценности, преображаясь под влиянием величайшей из революций, под воздействием новых социальных идей, новых условий жизни, он вдохновляет художника.
Таким образом развивается интереснейший и глубочайший процесс взаимодействия народа и искусства, создаваемого для народа и во имя народа. Вот почему столь важной является непрерывная и активная связь художника с окружающей жизнью. И чем проникновеннее и пристальнее умеют вглядываться люди искусства в окружающую действительность, тем больших высот достигают они в своем творчестве, тем полнее доходят их произведения до зрителя, тем глубже его волнуют.
Портрет дважды Героя Советского Союза летчика-истребителя гвардии майора А. С. Смирнова. Мрамор. 1948
Правду жизни надо уметь увидеть и, главное, запечатлеть. Но это совсем не так просто.
- Человек, который не понимает развития, - говорил Анатолий Васильевич Луначарский, - никогда правды не увидит, потому что правда - она не похожа на себя самое, она не сидит на месте, правда летит, правда есть конфликт, правда есть борьба, правда - это завтрашний день, и нужно ее видеть именно так.
Значит, главное заключается в том, чтобы уметь познавать действительность не статично, а в развитии, отбирая все типичное, характерное для данного образа, а не случайные, малозначащие черты.
А чтобы правильно решить тему произведения, нужно, прежде всего, научиться образно мыслить. Только глубоко чувствующий художник может через картину или статую передать свои переживания зрителю. "Надо сильно чувствовать, чтобы другие чувствовали", - говорил великий итальянский музыкант Никколо Паганини. А Максим Горький очень образно называл художника "умом и чувствилищем эпохи".
Скульптор должен уметь воспеть натуру. Ведь он в изобразительном искусстве занимает такое же место, как поэт в литературе. Конечно, должен быть поэтом и живописец, и график, но скульптор - прирожденный поэт.
Если в распоряжении прозаика для обрисовки своих героев имеются широкие описания, то поэт чаще всего мыслит более лаконичными образами, рождаемыми непосредственным чувством. У живописца больше изобразительных средств, чем у скульптора. Если у него на создание образа "работают" и цвет, и пейзаж, и натюрмортные детали, то у скульптора этих помощников нет. Зато, правда, скульптура обладает трехмерностью, помогающей мастеру достичь особой выразительности и эмоциональности произведений.
Как известно, основное и главное средство выражения мысли скульптора - объемная форма его произведения, имеющего длину, ширину и высоту. Произведение скульптуры можно рассматривать со всех сторон. Обходя его вокруг, разглядывая с разных точек зрения, зритель обнаруживает в статуе или скульптурной группе все новые и новые свойства и черты.
Трехмерность позволяет мастеру значительно усилить выявление основных черт характера своих героев, их взаимодействие и, главное, ярче донести основную идею произведения.
Скульптор лишен возможности вводить в свое произведение пейзаж или интерьер, как это иногда делает живописец. Все свои мысли и чувства ваятель выражает через изображение человека, стремясь показать нам его во всей физической и духовной красоте.
Мало того, мастер обладает способностью не только всесторонне раскрыть образ человека, но и выразить через него и в нем приметы эпохи, в которой этот герой живет, действует и борется.
Есть общие, характерные для советского человека черты - благородство, целеустремленность, непреклонность в достижении величественных целей. Умением выявить это типическое в людях в высокой степени обладал И. Д. Шадр - один из самых любимых Томским мастеров. В своем "Сеятеле" он создал типический образ человека мирного труда - основы жизни. Вот почему произведение это вошло в золотой фонд советского изобразительного искусства. Шадр изобразил человека в труде. Именно в труде раскрываются способности, расцветают творческие силы личности.
Часто даже большие наши художники, выбирая объект для портретирования, останавливаются на индивидуумах, выделяющихся неповторимой внешностью. Подкупленный такой уникальностью, скульптор иногда полагает, что достаточно скопировать натуру, чтобы получился оригинальный портрет. Но это совсем не так. Если мастер не выявит сущность человека, портрет не удастся, как бы своеобразна ни была внешность.
Огромное значение в работе скульптора имеет и материал, в котором он работает. Если художнику нужна тщательная детализация, он обращается к бронзе. Она незаменима, когда нужно отразить активное движение или сложное положение фигуры в пространстве. Камень же может подчеркнуть эпические, монументальные черты образа, помочь выразить величие духа.
В произведении скульптуры, стоящем на открытом воздухе, особенное значение приобретает силуэт, "читаемый" со значительных расстояний. Он должен сразу заинтересовать зрителя, заставить его подойти ближе, чтобы увидеть и понять детали скульптурного произведения.
Большое значение имеет точный и продуманный выбор пропорций всех элементов скульптурного произведения. Удачно найденная поза, жест могут многое рассказать о характере человека, его устремлениях.
Советские ваятели поставлены в особенно благоприятные условия для полноценного творчества. Ведь они призваны воспеть не человека вообще, а передовых представителей нового общества, преобразующего мир, людей большой душевной красоты, обуреваемых чувствами, которые находят отклик в душе художника. Скульптора пленяет и волнует светлый образ строителя коммунизма, его высокий интеллект, энтузиазм, с которым он трудится, страстная убежденность в торжестве идей, овладевших его помыслами. Столь духовно красивая и богатая натура не может не вдохновить художника, не вызвать в нем страстное желание как можно образнее и вдохновеннее отразить высокие стремления и глубокие чувства нового человека.
Николай Васильевич Томский принадлежит к числу тонко чувствующих художников, глубоко проникающих во внутренний мир людей, портреты которых они создают.
Хочется привести мысли скульптора, высказанные им во время многочисленных бесед, в редкие часы "разминок", когда, отойдя ненадолго от станка, он отдыхает в своем уютном кресле.
Старый французский рабочий Жозеф Гельтон. Бронза. 1954
- Образ нового человека, если взять его в целом, складывается из богатства его духовного мира, - говорит Томский, - его яркой идейности, волевого характера, высокого гуманизма. А за этим общим, которое надо уметь выразить, нужно обязательно найти еще индивидуальные характерные черты данного конкретного человека, которые делают образ живым, ни на кого больше не похожим.
Старейший польский революционер Юзеф Лясковский. Бронза. 1957
Разговор заходит о том, что найденное в портрете сходство еще не является гарантией высоких качеств портрета.
- Автор может добиться точнейшего, казалось бы, сходства с моделью, - говорит скульптор, - а портрет окажется плохим только потому, что за очень похожими глазами, скрупулезно очерченным носом, губами, ушами не будет угадываться живой, мыслящий и чувствующий человек.
- Выходит, что подобный портрет будет больше похож на сухой протокол, чем на художественное произведение... Не правда ли?
- Совершенно верно. И такой портрет не заинтересует посетителя выставки. Зато зритель очень долго простоит перед другим, настоящим портретом, глядя на который испытываешь такое чувство, словно ты уже видел в жизни человека, увековеченного скульптором, настолько ярко выражена художником правда жизни, сегодняшний день, настолько чувствуется в нем дыхание эпохи.
- Значит, скульптор является как бы своеобразным рентгеновским аппаратом, который должен уметь увидеть портретируемого словно насквозь? Как же он может этого добиться?
- Сравнение художника с рентгеновским аппаратом немного механистично, - возражает Николай Васильевич. - Ведь художник должен прочувствовать душевные свойства портретируемого, основные черты человеческого характера. И скульптора, работающего над портретом, ждет удача именно в том случае, если он ощутит в себе чувства, которые хочет выразить в своем произведении. Вольно или невольно мастер подчас наделяет в известной мере портретируемого своими собственными чувствами и настроениями. Он нередко находит в портретируемом свойства и черты своего характера, и это помогает ему понять внутренний мир человека. Не случайно иногда, рассматривая на выставке портрет, замечаешь в нем некоторое сходство с автором. Но это, видимо, происходит у художника подсознательно.
- Никогда не забуду, - вспоминает Томский, - как творил ленинградский скульптор Василий Семенович Богатырев, с которым мы вместе работали в тридцатых годах. На примере этого тонкого мастера мы, его товарищи по работе, убеждались, как может и должен художник жить чувствами и помыслами изображаемого человека. Богатырев обычно так углубленно сосредоточивался на модели, что забывал обо всем окружающем. Если он лепил плачущего человека, то у него самого слезы катились из глаз. И, наоборот, как заразительно он смеялся, когда лепил смеющегося мальчика!
Изучив свою натуру, художник должен сделать ее переживания своими переживаниями. Точно так же, как перевоплощается актер, входя в роль, создавая тот или иной образ. И, почувствовав движения души портретируемого, мастер должен пережить их. Только тогда он сможет создать подлинное произведение искусства...
- Николай Васильевич, а не вспомните ли вы случай из вашей жизни, подтверждающий эти мысли?
- Ну, возьмем хотя бы такой эпизод, связанный с самым началом моей творческой деятельности. Дело было в 1923 году. Приехав в Петроград после демобилизации из армии, шел я как-то по Литейному проспекту и впервые увидел около здания больницы памятник принцу Ольденбургскому работы скульптора Шредера. Будучи, естественно, весьма невысокого мнения о моральных качествах народных угнетателей - разных князей и принцев, я был несказанно удивлен, когда увидел изображение обаятельного и душевного человека, с любовью глядящего на людей. Помню, как тронула меня тогда особая теплота, словно окутывающая всю фигуру и ярко выраженная в каждой складке костюма, та душевная чистота, которой так неожиданно наделил художник этого великосветского человека.
Поразившее меня несоответствие увиденного моим представлениям заставило разыскать материалы о принце Ольденбургском, и я узнал, что он тратил значительную часть своего состояния на постройку учебных заведений, больниц и домов призрения для бедняков. Это был широко образованный человек, резко отличавшийся от многих царских сановников. И вот до сих пор (а лет прошло много) у меня не выходит из головы этот памятник, впервые мне показавший, с какой глубиной подлинное искусство умеет выразить сокровенное существо человека.
С тех далеких дней юности у меня выработалась привычка самым тщательным образом изучать героев моих будущих произведений. Еще перед тем, как приступить к работе, я внимательно приглядываюсь к портретируемому, веду с ним беседы, разыскиваю всевозможные литературные и иллюстративные материалы, могущие осветить его манеру поведения, привычки, черты характера.
Однако ничто, конечно, не может по силе и глубине воздействия сравниться с непосредственным общением с человеком, которого предстоит портретировать, пристальным изучением его внешности, походки, жестикуляции, характерных жестов.
Приведу такой пример. Во время работы над портретом дважды Героя Социалистического Труда А. А. Улесова я как-то спросил:
- Почему вы, Алексей Александрович, смотрите на мир прищуренными глазами?
- Так я же сварщик! - улыбнулся Улесов. - Во время работы я должен все время тщательно приглядываться сквозь дымчатые очки к процессу сварки. И, прищурившись, я гораздо отчетливее различаю все детали работы...
Так мне удалось наряду с индивидуальными чертами облика и характера сварщика Улесова запечатлеть такую вот особенность, как всегда прищуренный взгляд, характерную для целого ряда профессий - для всех рабочих, имеющих дело с огнем или расплавленным металлом.
Не приходится говорить, насколько подобные находки помогают воссоздать в портрете подлинную правду жизни...
Пристальное внимание скульптора к человеку придает портретам Н. В. Томского особую значительность, повышает их содержательность, превращает любой портрет нашего современника в целую поэму о нем.
Это не просто портрет человека, имеющий большее или меньшее сходство с натурой, а глубоко поэтичный образ, пропущенный через горнило нашего неповторимого времени.
Великие ваятели Древней Греции и Рима прославляли физическую красоту человека, совершенство и строгую гармонию пропорций и форм его тела. Мастера советского искусства все больше внимания и сил уделяют выражению внутренней красоты человека, его духовной жизни, проникнутой чертами высокой морали нового общества.
У нас стирается грань между людьми умственного и физического труда, и думающий, чуткий художник это учитывает. Часто, глубоко вглядываясь в натуру, он видит в сидящем перед ним рабочем одухотворенную просветленность мысли, так свойственную людям высокого интеллекта.
- Что же стирает различие в облике людей умственного и физического труда? - такой вопрос я задал Николаю Васильевичу.
- Это дело тонкое и говорить на эту тему можно очень много. Но основное заключается в том, что трудящийся перестал быть только исполнителем заданий. Он во все возрастающей степени становится творческим работником - рационализатором, изобретателем. Его пытливая мысль бьется над тем, как увеличить свой вклад в преуспевание и прогресс родной страны. И вот этот процесс мышления придает человеческому лицу особое выражение одухотворенной просветленности. Мало того, под влиянием творческой мысли меняется не только выражение лица, но и его черты. И чем больше человек обращен к возвышенным мыслям, тем сильнее меняется его внешний облик, наполняется сознательностью, благородством. Вот почему становится уже временами трудно отличить у нас ученого от передового рабочего.
Скульптор показывает металлурга или сварщика не только как человека рабочей профессии, но и как вдохновенного созидателя новой жизни. Он умеет не только подчеркивать характерные особенности конкретного человека, но и одновременно выражать огромную значительность его трудовой и общественной деятельности.
Томский всегда приподымает свою натуру, и это не имеет ничего общего с ее приукрашиванием.
Любой созданный им портрет нашего современника пронизан чертами героической эпохи и потому становится сразу значительным, останавливающим на себе внимание зрителя.
В этом умении возвышенно рассказать о простом, обыденном и заключается мастерство скульптора. Он показывает людям значительность их труда, создает не просто отвлеченный образ строителя, но конкретный, жизненно убедительный портрет творца самого передового общественного строя.
Томский - один из тех советских художников, которые создают новый в скульптуре жанр - жанр героического портрета. Он как бы окутывает каждый создаваемый портрет атмосферой нашей эпохи.
Могут сказать, что портреты прославленных летчиков так выразительны у Томского потому, что этому способствует романтика совершенного ими подвига. Но скульптор умеет столь же приподнято и вдохновенно показать и человека будничного труда, овощевода или колхозного бригадира.
Немаловажную роль играет умение художника помочь портретируемому раскрыться, преодолеть в себе чувство скованности, которое возникает у человека, начинающего позировать.
Томский интересно рассказывает о своей работе над портретом знатного овощевода Ивана Тихонова - пожилого человека, скованного в движениях (шея у него почти не поворачивалась). Это очень затрудняло работу, создавало впечатление внешней статичности в этом замечательном человеке, полном целеустремленности и энергии. Вдобавок эта скованность у Тихонова еще больше усилилась, когда он начал позировать, то есть оказался вне круга своей привычной деятельности.
Скульптор как бы невзначай начал лепить из глины огурец, а закончив, спросил у Тихонова: "Как думаете, какого сорта этот огурец?" Внимательно его разглядев, Тихонов сказал, улыбнувшись: "По-моему, такого сорта еще пока не вывели..."
И вот, вертя в руках глиняный огурец, овощевод начал подробно рассказывать скульптору о своей специальности.
- Передо мной, - говорит скульптор, - возник профессор своего дела. Он увлекается, начинает жестикулировать. Былой натянутости как не бывало. Появляются движения, свойственные только ему. Он буквально преображается, иной становится поза, положение головы... Вот это совсем другое дело! Можно приступать к работе...
Такое умение скульптора "растормозить" свою натуру, вернуть ей полную естественность поведения является результатом тонкой интуиции художника.
- Каждый раз, встречаясь с героями своих будущих произведений, - рассказывает Николай Васильевич, - пристально всматриваюсь в них; разузнавая их интересы, думы, я неизменно говорю себе: да ведь это же совсем новые люди! И от души радуюсь их внутреннему богатству. Мы, художники, призваны показать людям, как вдохновенный труд преображает человека, облагораживает его.
Не случайно особенно удаются Томскому портреты деятелей культуры - людей науки, художников, поэтов. Этому способствует приподнятость и поэтичность его пластического языка, способность тонко запечатлеть в портрете духовный мир изображаемых.
Большой удачей ваятеля является портрет известного мексиканского художника Диего Риверы. Даже не зная портретируемого, зритель сразу чувствует, что изображен человек, в душе которого спаяны воедино пламенная человеческая мысль и чувство. Глубокие морщины избороздили его выпуклый лоб. Это следы борьбы, которую ведет этот художник - борец за свободу и счастье народа, за высокое человеческое достоинство.
Изображенный человек некрасив. Нет в его лице того совершенства пропорций, которым так пленяет нас искусство древних греков, славящее физическую красоту человека. Мясистый нос, толстые губы, болезненная выпуклость глаз. И несмотря на это портрет привлекает внимание зрителя с первого взгляда.
Скульптору удалось выразить целый конгломерат мыслей и чувств, проницательный ум Диего Риверы, сквозящий в открытом и смелом взгляде пламенного мексиканца. Томский дает отчетливо понять, что это глубоко мыслящий, темпераментный художник, не могущий примириться с несправедливостью, угнетением, тиранией. В нем точно слиты нежная любовь к жизни и презрение к людям, эту жизнь уничтожающим. А сколько в этом лице мудрой иронии, беспощадного сарказма!
Небольшой этот портрет подлинно монументален, потому что несет в себе значительные мысли. Это лишнее доказательство тому, что монументальной может быть маленькая статуэтка, стоящая на письменном столе. И в то же время оказывается подчас лишенным черт монументальности большой памятник.
Не случайно бюст Диего Риверы послужил впоследствии основой для впечатляющего памятника замечательному мексиканскому художнику. Диего Ривера выразил желание, чтобы этот бюст был поставлен на его могиле.
Хочется остановиться еще на портрете кинорежиссера С. А. Герасимова - одной из выдающихся работ Томского. С особой силой сказались в нем приподнятость и поэтичность пластического языка скульптора. Даже не зная портретируемого, зритель сразу почувствует в этой работе образ человека высокой культуры, запечатленного в сложнейший момент творческих исканий. Как и в других портретах, скульптору удалось здесь выразить неповторимое движение человеческой мысли, совсем по-особому освещающее лицо, делающее его значительным.
Но, самое главное, перед нами - портрет глубоко современный. Изображен не просто мыслящий, талантливый, но еще - наш, советский человек. Искусство не математика. И поэтому невозможно точно проанализировать, с помощью каких изобразительных средств скульптору удалось так убедительно воплотить черты современности, но они налицо и очень обогащают работу.
В. В. Маяковский. Мрамор. 1958
Это, в частности, ярко выраженный в портрете пытливый взгляд режиссера, напряженно всматривающегося в окружающую жизнь, чтобы как можно ярче показать кинозрителю нашу эпоху во всей ее неповторимости. При всей сложности характера портретируемого скульптору удалось найти в нем главное - необычную целеустремленность.
Кроме подлинных черт и примет С. А. Герасимова, в портрете имеются еще и обобщенные черты вдохновенного советского художника, который своим могучим талантом и высоким интеллектом помогает партии преобразить мир, воплотить в жизнь зримые приметы коммунизма.
Мексиканский художник Диего Ривера. Бронза. 1956-1957
К числу портретов, в которых с особенной силой и выразительностью дан образ нашего молодого рабочего, принадлежит работа Томского "Сталинградский рабочий".
В ней как бы выкристаллизовались лучшие черты большого и сложного человеческого характера, соединились в чудесный сплав непоколебимая решительность в преодолении трудностей, уверенность в правоте дела, которому он служит, неиссякаемый жизненный оптимизм.
Изображенного скульптором человека не назовешь очень красивым - обыкновенное приятное русское лицо. А есть в этом портрете что-то, делающее его неповторимо прекрасным и притягательным. Это, прежде всего, ярко выраженные светлые мысли юноши, большое чувство человеческого достоинства. Скульптор отчетливо выразил устремление молодого рабочего в грядущее, спокойную уверенность в завтрашнем дне, жажду познания нового, стремление к прогрессу. Все эти чувства родились в осознании себя как одного из хозяев нашей великой страны.
Памятник мексиканскому художнику Диего Ривере в Мексике. Бронза, гранит
Но это чувство не имеет ничего общего с зазнайством, с позой.
- Одной из самых характерных черт советского человека, - часто повторяет Томский, - является его удивительная скромность. Чем наш человек талантливее, значительнее, тем скромнее. В жизни наши герои - необычайно простые люди. На совершенный ими подвиг они смотрят только как на обычное выполнение своих обязанностей. И потому скульптору так трудно добиться, чтобы портретируемый раскрылся перед ним во всей красоте его пылкой души. Расскажу по этому поводу случай из моей творческой практики.
Сталинградский рабочий. Мрамор. 1956-1957
Работая над портретами наших прославленных летчиков, я как-то спросил одного из них, как он совершил свой подвиг?
- Какой подвиг? Я сделал только то, что сделал бы на моем месте любой мой товарищ, - ответил Герой Советского Союза.
Тогда я попросил: расскажите мне, в таком случае, о подвиге вашего друга.
И тогда тот же человек проявляет другую характерную для советского человека черту. Только что молчаливый, замкнутый, он сразу преображается и начинает увлеченно рассказывать о подвиге друга. Повествуя о нем, он, сам того не замечая, говорит и о себе. Здесь-то и начало раскрываться в этом по-настоящему красивом человеке то героическое, что помогло мне в создании образа.
Народный артист СССР кинорежиссер С. А. Герасимов. Мрамор. 1957
В этом своем рассказе замечательный летчик был так захвачен воспоминаниями и чувствами, что весь его облик совершенно преобразился и он, в моем представлении, как бы сам свершил этот подвиг. Я невольно вспомнил определение подвига, которое дает Лев Николаевич Толстой: "Подвиг - это мобилизация самых лучших сил личности"...
Основная задача скульптора - запечатлеть в портрете вот эту мобилизацию лучших сил личности.
Скульптурный портрет Томский назвал "Сталинградский рабочий". В нем не воплощены черты конкретного человека, это - портрет синтетический, сконцентрировавший обобщенный образ молодых людей нашей героической эпохи.
- Позвольте, - говорят некоторые искусствоведы, - в таком случае это не портрет. Портрет может изображать только определенного, конкретного человека...
Так ли это? Неужели портрет становится портретом, только если под ним имеется этикетка: "Портрет Ивана Ивановича Иванова"? Не вернее ли будет называть портретом любое произведение изобразительного искусства, посвященное выявлению образа человека? Причем совершенно неважно, как его зовут, где он живет... Ведь читаем же мы в музеях на этикетках названия: "Портрет", "Женский портрет".
И если скульптор сумеет глубоко воплотить образ нашего современника, то такой портрет обязательно будет нести в себе черты характера и духовного богатства человека будущего. Примером этому являются многие лучшие изображения древнеегипетской и римской портретной скульптуры, в которых мы до сих пор ощущаем неумирающую силу подлинного искусства.
У Томского избранная им форма, пластика портрета всегда находится в соответствии с духовным миром портретируемого, основными чертами его характера. Именно так увековечил он замечательного латышского скульптора Т. Э. Залькална.
Глядя на это произведение, зритель сразу почувствует, что изображен человек искусства, с любовью всматривающийся в жизнь. Во взгляде престарелого скульптора угадывается грусть. Жизнь летит вперед, и все меньше остается сил, чтобы за ней поспеть... А как много нужно еще сделать, сколько замечательных тем осталось нераскрытыми! Жажда деятельности сильного интеллекта - и физическая дряхлость. Таково драматическое противоречие, явившееся философской основой этой интересной работы. Беспокойный характер натуры явственно ощущается и в пластике портрета, проявляясь в широкой, свободной лепке, подчеркнутой остроте трактовки отдельных черт лица.
Совсем в другой манере выполнен портрет академика А. Н. Ореховича. Здесь скульптор акцентирует высокий интеллект ученого, сосредоточенную работу мозга, атмосферу научного творчества, в которую целиком ушел человек, лицо которого озарено светлым умом. Пластика здесь более спокойная, поверхность обработана более гладко. Художник внимательно и тонко моделирует каждую черту лица, словно отражая сосредоточенное спокойствие человека, углубленного в свои мысли.
Удались скульптору портрет и фигура для памятника писателю С. Н. Сергееву-Ценскому в Алуште, решенные в несколько необычной для Томского обобщенной и даже слегка условной манере. И портрет и фигура насыщены динамикой, передано внутреннее горение писателя, выявлен его мятущийся дух, творческое беспокойство. Скульптор живо отразил яркий темперамент писателя, его высокую эмоциональность, кипение мысли.
Умение отразить в портрете вот это большое новое, что изменило весь строй нашей жизни, - непременное качество подлинного художника. Это, конечно, необычайно сложно. Но оказался же в состоянии наш старейший талантливый скульптор С. Т. Коненков так глубоко проникнуть в полный терзаний духовный мир Достоевского! Как глубоко выразил он трагедию мыслителя, не видевшего выхода из противоречий между жуткой действительностью самодержавного строя и пламенной мечтой писателя о моральном преображении человека!
Томский неизменно стремится к созданию произведений, отражающих основные идеи современности. А ведь только такие работы несут в себе черты подлинной монументальности, к достижению которой он так тяготеет.
Весь свой талант, энергию и огромный повседневный труд отдает он решению основных, магистральных тем советского искусства. Томского в любом его произведении прежде всего интересует внутренний мир его героев. Трудно и даже просто невозможно назвать работу скульптора, в которой он увлекся бы решением чисто формальных задач.
Прежде чем он берет в руки кусок мягкой, податливой глины, чтобы начать работу над эскизом, Томский много размышляет, анализирует основную мысль будущего произведения, старается представить себе, в каком художественном образе эта его мысль может предстать перед зрителем в наиболее впечатляющей, доходчивой форме. Он должен знать, что хочет сказать зрителю своей новой работой. Томский никогда не соблазняется решением чисто декоративных задач, и потому у него нет бездумных, случайных произведений, просто запечатлевающих интересное движение человеческого тела, схваченное на лету. Все богатство выразительных приемов, всю артистичность пластики он использует для того, чтобы наиболее ярко и убедительно раскрыть свою идею, свой замысел. И эта характерная черта творчества художника проходит через всю его жизнь.
Скульптор напоминает бойца, сражающегося на главном направлении, берущего на себя решение труднейших задач, но, к сожалению, не всегда выходящего победителем. Мы знаем много талантливых художников, мастерские которых заполнены привлекательными для глаза скульптурными набросками, запечатлевшими движение человеческой фигуры, улыбку ребенка, обнаженную натуру. Это все очень нужно скульптору, развивает его умение видеть, дисциплинирует руку, помогает делать свою натуру более одухотворенной, выразительной. Томский весь во власти волнующих мыслей об окружающей жизни, об ее могучей поступи, величественных свершениях. Промедлишь - и яркое жизненное явление уже уходит вдаль, сменяемое новыми. Надо работать непрерывно, не покладая рук, чтобы не упустить то великое, что ежедневно, ежечасно рождает наша замечательная действительность!
И потому ваятеля обуревает неутомимая жажда познания нового. Так много кругом поразительных тем и так мало отпущено человеку времени на их воплощение!.. Вот почему мастерская Томского заполнена бесконечными набросками и эскизами. Но это не бездумные этюды, а мгновенные, непосредственные отклики на мысли, непрерывно одолевающие его беспокойный мозг.
Вспоминаю, как, уходя однажды в двенадцать ночи из мастерской, я сказал Николаю Васильевичу на прощание: "Бога ради, не трогай больше эскиз. Сейчас все стало на место. Не прикасайся - испортишь!.."
Наутро понадобилось показать ему гранку присланной из редакции статьи. Поднявшись наверх, я увидел на рабочем столе совершенно новый эскиз. "Ну, как? Так разве не лучше?" - точно виноватым голосом спросил Томский, смущенно отводя взгляд.
Бессонная ночь не прошла даром. Это было совершенно новое решение темы, более масштабное, гораздо выразительнее, точнее отражающее мысль скульптора...
Есть одна тема, являющаяся лейтмотивом всего творчества Томского. Это - образ великого Ленина.
Еще в двадцатые годы Томский работал над рядом портретов Владимира Ильича. В 1925 году он исполнил бюст Володи Ульянова в четырехлетнем возрасте. Это была первая работа Томского над ленинской темой. Произведение экспонировалось на выставке в Государственном Русском музее в первую годовщину со дня смерти великого вождя. С тех пор работа над созданием образа В. И. Ленина пронизывает всю творческую жизнь скульптора. В 1931 году он принимает участие в создании памятника В. И. Ленину в Севастополе (по проекту скульптора В. В. Козлова), а в 1933 году совместно с ним же работает над памятником В. И. Ленину для Могилева. От портретов, фиксировавших только чисто внешнее сходство, Томский переходит к углубленной работе над осмыслением многогранного образа В. И. Ленина. В процессе творческих поисков он подробно изучает лучшие уже существующие произведения, запечатлевшие образ вождя, созданные такими мастерами, как Н. А. Андреев, С. Д. Меркуров, М. Г. Манизер, И. Д. Шадр.
Памятник В. И. Ленину в Вильнюсе. Фрагмент. Бронза, гранит. 1952
Томский пошел по своему, самостоятельному пути. Долгие ночи просиживал он в мастерской, размышляя над тем, как наиболее всесторонне воплотить великий образ, как слить воедино такие его грани, как Ленин-человек, Ленин- ученый, Ленин-трибун. В этот период работы появилось большое количество эскизов. Скульптор стремился запечатлеть ленинский жест, характерные движения.
С тех пор вот уже в течение сорока пяти лет не прекращается работа скульптора над ленинским образом.
В 1940 году он создает памятник В. И. Ленину, установленный на центральной площади Воронежа. За основу этого монумента скульптор взял эпизод приезда Ленина в Россию в апреле 1917 года. Он стремился пронизать всю фигуру динамикой, энергичными движениями, характеризующими высочайшее волевое напряжение вождя, готовящего великую страну к свершению великой революции. Фашистские варвары уничтожили бронзовую фигуру В. И. Ленина, но в 1950 году она была восстановлена.
Дальнейший ход работы скульптора над увековечением образа В. И. Ленина характеризуется новыми решениями проектов памятников - для Перми (1941), Курска (1945) и Орла (1946). Памятник В. И. Ленину в Орле был сооружен в 1949 году.
- Когда я работал над проектом памятника В. И. Ленину для Орла, - рассказывает Николай Васильевич, - мне хотелось связать его с каким-то жизненным фактом из жизни Владимира Ильича или его выступлением.
Перечитывая ленинские речи, я обратил внимание на одну из них, произнесенную на совещании председателей уездных, волостных и сельских исполнительных комитетов Московской губернии 15 октября 1920 года. Характеризуя положение молодой Советской республики к концу гражданской войны, В. И. Ленин подчеркивал прочность и непобедимость Советской власти.
Вот эту глубокую уверенность в торжестве идеалов Великой Октябрьской социалистической революции мне хотелось запечатлеть в памятнике...
По этой же модели были отлиты еще две фигуры, установленные в Таллине и на Приморском шоссе у въезда в Сестрорецк, невдалеке от Разлива, где летом 1917 года в шалаше скрывался от агентов Временного правительства великий вождь революции.
Проект памятника В. И. Ленину. Гипс
Уже тогда, в 1950 году, Томский впервые принял участие в конкурсе на проект памятника В. И. Ленину для Москвы. В течение последующих лет он работал над рядом мраморных бюстов Ильича, лучшие из которых были экспонированы на всесоюзных художественных выставках.
С тех пор скульптор непрерывно продолжает свою углубленную работу над ленинской темой. Очень интересны высказывания Томского об андреевской "Лениниане" и об ее огромном значении для творчества скульпторов.
- Приходится поражаться, - говорит Томский, - как вождь первого в мире рабоче-крестьянского государства, отягощенный бременем сложнейших забот, нашел время, чтобы дать скульптору возможность сделать наброски с натуры. Ленин, конечно, отлично понимал, как подымает и вдохновляет художника непосредственное наблюдение человека, портрет которого ему предстоит лепить. Что значит иметь возможность изучать дорогие черты лица, живой взгляд человека, его мимику, манеру держаться, жесты, характерные повороты тела. И так радостно сознавать, что лепить Ленина с натуры довелось такому замечательному скульптору! Работая с натуры, он одновременно, как мощный аккумулятор, впитал в себя огромное количество живых впечатлений, плоды внимательнейшего изучения натуры. Портреты андреевской "Ленинианы" бесценны именно тем, что в них слились величайшая одухотворенность мастера с его удивительной наблюдательностью. Это позволило с большой художественной силой отразить ленинскую человечность, яркий интеллект, страстность и глубину его дум. Бесценный труд скульптора сослужил огромную службу художникам всего мира, работавшим и продолжающим работать в наши дни над воплощением бессмертного ленинского образа.
В 1961 году Томский приступил к одной из своих наиболее сложных работ над образом великого вождя. Речь идет о проекте памятника В. И. Ленину на Юго-Западе Москвы, который скульптор создавал в содружестве с известным советским зодчим А. В. Власовым.
Уже само расположение будущего памятника в живописнейшем районе столицы, на высоком обрывистом берегу Москвы-реки, возлагает на авторов монумента решение весьма сложных задач, в особенности еще и потому, что издали монумент будет рассматриваться на фоне высотного здания университета.
По зрелом размышлении авторы решили трактовать памятник как скульптурно-архитектурное сооружение, раскинувшееся на большой площади. Зрители, подходящие к монументу, увидят огромную полуциркульную стену. Круглые статуи, расположенные в ее углублениях, и большие рельефы, украшающие стену на всем ее протяжении, выразительно расскажут об основных этапах борьбы нашей партии за победу коммунизма, о всенародном движении за мир во всем мире.
По замыслу авторов проекта в этом районе Москвы будет создана новая площадь, целиком посвященная отражению в художественно-скульптурных образах величайших событий жизни партии и советского народа.
Впереди, перед полукруглой стеной, должны расположиться две симметрично стоящие скульптурные группы, рассказывающие о революциях 1905 и 1917 годов. А изображения рельефа, опоясывающего стену, будут, точно гигантская каменная книга, увлекательно повествовать о событиях величайшей из революций.
Пройдя вдоль этой стены и познакомившись с взволнованным изобразительным повествованием художника, зрители приближаются к основному элементу скульптурной композиции - огромной статуе Владимира Ильича Ленина. Она является как бы синтезом почти полувековой работы
Томского над образом В. И. Ленина и вобрала в себя все лучшее, наиболее выразительное, что удалось найти скульптору в воплощении дорогого образа. В. И. Ленин изображен как основатель Советского государства. Художник отказался от эффектных жестов, стараясь возместить очень сдержанную внешне трактовку фигуры большой внутренней эмоциональностью образа.
Свободно и уверенно стоит Ленин. Взгляд его словно устремлен в будущее. Он как бы рассказывает народу о грядущем счастье человечества. Весь поглощенный заботой о благе народа, он вдохновляет советских людей на преодоление трудностей. Скульптору удалось пронизать всю фигуру кипящей энергией, непоколебимой уверенностью в торжестве великих идей коммунизма.
Основная идея ваятеля - показать нерушимую связь вождя с народом. Этому служит окружающий статую В. И. Ленина высокий рельеф, изображающий людей самых различных возрастов, национальностей, объединившихся под ленинским знаменем.
Нужно сказать, что этот рельеф принадлежит к числу больших удач скульптора. Томскому удалось найти и выразить ритм движения народной массы, одухотворенной и объединенной ленинскими идеями. Это не безликая толпа, а братство людей, каждый из которых трактован как наделенная своими индивидуальными чертами человеческая личность. Здесь широко и мощно звучит интернациональная тема, ярко выражена идея борьбы угнетенных народов за свое освобождение.
Рельеф выполнен настолько убедительно и остро, что зрителю кажется, будто перед ним не уплощенные, а круглые скульптурные фигуры. Великолепна стройная и ритмичная композиция всего рельефа. Мастерство автора проявилось и в весьма свободной трактовке движения людей, объединенных общей идеей. Как артистична игра светотени, как легко и непринужденно запечатлена любая деталь движения каждой из многочисленных фигур! Никакой скованности, никакой тяжести. Каждая фигура в рельефе чувствует, живет, дышит!
При рассмотрении проектов памятника В. И. Ленину для Москвы жюри отметило четыре проекта, в том числе и выполненный Томским. Была создана творческая группа для создания окончательного проекта памятника в составе скульпторов М. Ф. Бабурина, Л. Н. Головницкого, А. П. Кибальникова и Н. В. Томского, а также архитекторов Я. Б. Белопольского, В. Л. Воскресенского и В. В. Лебедева. К столетию со дня рождения В. И. Ленина в Берлине по проекту Томского будет установлен величественный монумент из красного гранита.
Очень характерным для творческого метода Томского является его работа над образом Сергея Мироновича Кирова.
Еще в 1934 году скульптор сделал по памяти в пластилине небольшой бюст Сергея Мироновича.
Вот как вспоминает об этой своей работе сам скульптор:
- Увидел я этого пламенного большевика выступающим на митинге. Его речь, как и весь его облик, произвела на меня огромное впечатление, и, вернувшись в мастерскую, я тут же по памяти сделал первый набросок. Проработав потом довольно продолжительное время над уточнением образа и портретного сходства, я сделал (тоже в пластилине) небольшой бюст Сергея Мироновича, который был ему показан и понравился.
Он назначил время для встречи, чтобы я мог окончить его портрет с натуры, но незадолго до этого дня, наступления которого я ждал с таким нетерпением, произошло непоправимое. Выстрел врага оборвал жизнь этого замечательного человека и руководителя, вся ярчайшая жизнь которого была самоотверженно отдана служению народу.
Помню, совершенно подавленный, сидел я вечером в своей мастерской и постепенно с какой-то особой отчетливостью возникало в моем воображении его простое, открытое лицо, дышащее неукротимой энергией, засветились его серьезные и одновременно улыбающиеся глаза, с такой искренностью и теплотой глядевшие всегда на собеседника. Вскоре я возобновил работу над бюстом Сергея Мироновича. Особенно долго задержался я на передаче тончайшего движения губ, готового перейти в такую знакомую и характерную кировскую улыбку.
Отсутствие непосредственного общения с Сергеем Мироновичем значительно восполнили рассказы и советы ленинградских рабочих, часто посещавших мою мастерскую на далекой городской окраине. Группами и в одиночку приходили рабочие, друзья и ученики Сергея Мироновича. Своими живыми, непосредственными воспоминаниями они восстанавливали и уточняли очень важные детали. Их критические замечания помогали устранить существенные недостатки в моей работе.
Роясь в своих архивах, я обнаружил записи, сделанные мною в те незабываемые дни: "Киров - живой, улыбающийся, обаятельный, такой великий и такой простой. Как хочется, хоть в бронзе, сохранить, запечатлеть его лицо, манеру речи, его походку. Но трудность этой задачи может сравниться разве только с ее ответственностью. Как в мертвом, холодном металле запечатлеть самое горячее, самое живое, ослепительно яркое - самую жизнь? Пришлось собирать материал самый разнообразный, подчас случайный, используя десятки источников. Только после появления посмертной маски, снятой М. Г. Манизером, и документального фильма "Киров" работа стала заметно двигаться вперед".
После завершения бюста С. М. Кирова более двух лет продолжалась углубленная работа над восьмиметровой фигурой для памятника. Мне хотелось воплотить в ней вдохновенную стремительность Кирова, олицетворяющую наше неукротимое движение вперед, передав эти мысли и чувства через волевой и мужественный характер незабываемого трибуна.
Особенно много пришлось поработать над широким, столь характерным для Кирова жестом правой руки. Хотелось в нем выразить и гордость за успехи, уже достигнутые нашей страной, и призыв к новым свершениям в борьбе за коммунизм. Вместе с тем я стремился уловить ту особую одухотворенность и живость лица, которая была так свойственна Сергею Мироновичу. Хотелось передать горение энтузиаста, его влюбленность в советского человека, высокий оптимизм и глубочайшую уверенность в правоте дела, которому он целиком, без остатка посвятил свою жизнь.
Я обыграл и развеваемые ветром полы его пальто. Мне кажется, это усилило в фигуре черты стремительности, подчеркнуло железную энергию и неукротимость нашего Мироныча.
В работе над памятником Кирову я впервые глубоко понял всю несостоятельность утверждений о "нескульптурности" современного костюма. Вспоминая, какую важную роль играла одежда, ее складки в выявлении образов классической пластики, я убедился, что и наша современная одежда дает скульптору все возможности, чтобы с ее помощью обогатить художественный образ.
Все дело в том, чтобы через складки одежды выявить энергию движения, найти в них ту внутреннюю ритмичность и пластическую красоту, созерцание которой приносит зрителю высокое эстетическое наслаждение.
Много пришлось потрудиться над силуэтом памятника, добиваясь того, чтобы уже издали он "смотрелся" со всех сторон и при взгляде на скульптуру с каждой новой точки открывались бы какие-то новые черты...
Воспоминания скульптора воссоздают атмосферу высокого эмоционального подъема, в которой шла работа над памятником С. М. Кирову. Именно эта яркая эмоциональность явилась первопричиной большой творческой удачи Томского.
Памятник С.М. Кирову в Ленинграде. Фрагмент. Бронза, гранит. 1938
Памятник С.М. Кирову в Ленинграде. Фрагмент. Бронза, гранит. 1938
Выполненный им памятник С. М. Кирову - не только дань восхищения, огромного уважения и любви скульптора к одному из вождей Великого Октября. Томскому удалось самое главное, самое важное - создать монумент, посвященный одному из талантливейших деятелей революции и отражающий целую эпоху в жизни советского народа. Он воспел высокую героику Октября, вдохновенный созидательный труд, радость творчества революционных масс.
Основное достоинство этого выдающегося памятника - глубочайший оптимизм, которым автору удалось насытить и пропитать весь памятник. Привлекает внимание прежде всего сама постановка фигуры С. М. Кирова. Как правдиво схвачена поступь большого человека, уверенно и радостно шагающего по своей родной советской земле! Он идет широким, размашистым шагом, глядя на первые достижения строительства социализма, гордясь успехами Советской власти, исполненный пламенной веры в счастливое будущее своей Родины.
Вся фигура насыщена чертами непоколебимой решительности, огромной жизненной силы, словно излучаемой этим человеком, в котором бушует целый океан энергии, щедро отдаваемой людям.
Только глубокое и яркое чувство гражданина своей страны может по-настоящему воодушевить художника, безмерно повысить эмоциональность его творчества. И чем выше это его чувство, тем выше подымается тонус его творчества, тем в большей степени способен он вложить свои мысли и чувства в создаваемое произведение. Преодолевая холод камня или металла, он как бы заряжает материал своими чувствами и переживаниями. А затем этот же холодный металл, преображенный руками ваятеля, оказывается способным воспламенять в душах зрителей столь же яркие чувства...
Вот чем можно объяснить умение Томского делиться своими мыслями со зрителем, говорить с ним на безмолвном, но столь увлекательном языке искусства. Недаром скульптор так любит беседовать о творчестве Леонардо да Винчи.
- Мы не выдумываем ничего нового, - любит повторять Николай Васильевич, - еще великий Леонардо требовал единства мысли и чувства в творческом процессе, психологической глубины портретных изображений, яркой выразительности человеческих характеров. Он горячо восставал против бездумного копирования природы, которое он сравнивал с зеркалом, отражающим предмет без стремления к его познанию.
Погляди, как здорово сказано... - Томский роется на книжной полке и, взяв томик "Книги о живописи", находит замечательные строки. - По мнению Леонардо, фигуры в картинах художник должен писать так, "чтобы зрители их могли с легкостью распознать состояние их души по их позе". То есть он считал главным и первоочередным выражение художником внутреннего мира человека, ощущаемого в его движениях, мимике.
М. И. Кутузов. Гранит. 1964
Поучиться нам всем надо у Леонардо, - продолжал Томский, - и его отношению к самокритике. Ведь он был одним из наиболее взыскательных и требовательных к себе художников. Все, что он делал, казалось ему недостаточно совершенным... Какой же недопустимой кажется порой на этом фоне самовлюбленность некоторых наших художников, принимающих иногда элементарную грамотность за подлинное искусство!..
Однажды в своем выступлении, посвященном творчеству Леонардо, Томский сказал:
- Мы - далекие потомки великого художника на далекой от Италии земле - чувствуем себя органически связанными с его стремлениями и мыслями, с принципами его искусства: его ярким гуманизмом, гимном красоте и высокой человеческой морали.
В этих словах Томского еще раз отразился подлинный художник, безмерно влюбленный в нашу жизнь, в полнокровное реалистическое искусство.
Чувство большой взыскательности, постоянной неудовлетворенности достигнутым неизменно отличает творчество Томского. Вот почему он так часто возвращается к старой теме, создавая все новые и новые варианты и работая над ней на протяжении десятилетий. Такова его работа над образом М. И. Кутузова, за которую скульптор взялся еще в 1945 году.
Тогда речь шла о сооружении памятника великому русскому полководцу в Москве на Бородинском поле в связи с двухсотлетием со дня рождения М. И. Кутузова. Любопытны воспоминания, которыми поделился Томский.
- Мое творческое воображение неизменно привлекал этот удивительный русский характер, в котором с необычайной силой воплотились лучшие народные черты: пламенный патриотизм и великий ум, кристальная душевная чистота и огромное мужество, глубочайшая рассудительность и безграничная доброта, любовь к простому человеку и полное пренебрежение к внешней мишуре и парадному блеску. И еще - величайшее сосредоточенное спокойствие в самых сложных обстоятельствах.
Долгие вечера просиживал я над "Войной и миром" Л. Н. Толстого и должен честно сказать, что гениальный писатель оказался моим основным и лучшим консультантом. Перечитывая его бессмертное творение, я понял свою сверхзадачу, пользуясь терминологией К. С. Станиславского. Мне предстояло выразить кутузовское понимание народности Отечественной войны, его неизбывную веру в силу народа, его пламенный патриотизм. "Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений, - читал я у Толстого, - лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его"*.
* (Л. Н. Толстой. Собрание сочинений. Т. 5. М., Государственное издательство художественной литературы, 1951, стр. 192)
Много героизма и мужества было проявлено нашими военачальниками, но истории неизвестен пример бесстрашия, подобного кутузовскому. Во сколько раз труднее было великому патриоту принять решение об оставлении Москвы, чем во главе войск броситься на врага!
Вот именно этот кульминационный момент душевной драмы Кутузова и взял я за основу работы над образом. Во взгляде полководца, устремленном вдаль, мне хотелось выразить и веру в свой народ, и муки военачальника, вынужденного отдать приказ об оставлении Москвы, и то мужественное спокойствие, о котором так образно говорится у Л. Н. Толстого...
Как всегда, Томский начал с работы над бюстом. Он помнил проникновенное высказывание Н. Г. Чернышевского, утверждавшего, что "истинная жизнь - жизнь ума и сердца. Она отпечатывается в выражении лица, всего яснее в глазах..."* Долгие дни проводил он над эскизом, стараясь сделать черты лица Кутузова максимально выразительными, отражающими основные стороны его характера. И глаза, глаза... Ведь достаточно тончайшего прикосновения к мягкой, податливой глине, чтобы взгляд стал совершенно иным...
* (Н. Г. Чернышевский об искусстве. Статьи, рецензии, высказывания. М., Издательство Академии художеств СССР, 1950, стр. 18)
Только когда, после бесконечных переделок, была закончена работа над головой, начала создаваться статуя. Задача заключалась в том, чтобы игру ума и сложнейших чувств, обуревавших Кутузова, сообщить всей фигуре в целом. Нужно было найти такие нюансы движений, жестов, которые как бы закрепляли чувства, запечатленные в лице, во взгляде, в посадке головы.
Много времени и сил ушло на то, чтобы сделать всю фигуру цельной по своей выразительности, наполненной во всех деталях теми чувствами, которые пробудил в душе скульптора образ великого русского патриота.
Особенно впечатляет проникновенный взгляд фельдмаршала, невольно рождающий в умах зрителей мысль: как далеко и широко видел этот замечательный народный полководец, облеченный доверием армии и еще в дни Бородина предвидевший изгнание с российских просторов деморализованной наполеоновской армии!
Уже после того, как статуя была высечена в мраморе, у автора появились, как это всегда бывает у Томского, новые мысли, стремление показать еще не запечатленные черты дорогого образа. Томский продолжил работу. На этот раз - для московского памятника, который должен был быть установлен на развилке Нового Арбата и Можайского шоссе.
Достаточно сравнить эти произведения, чтобы увидеть, как много ценного удалось найти автору в дальнейшей работе над образом полководца. Прежде всего - о фигуре Кутузова. В бородинском памятнике скульптор постарался облегчить ее, не подчеркивать грузности престарелого фельдмаршала. Во втором (конном) памятнике скульптор неожиданно, наоборот, подчеркнул всю тяжесть уже немощного старческого тела, ушедшего глубоко в седло. Вспомним у Толстого: "Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела"*.
* (Л. Н. Толстой. Собрание сочинений. Т. 6. М., Государственное издательство художественной литературы, 1951, стр. 25., Государственное издательство художественной литературы, 1951, стр. 252)
Проект памятника '1812 год'. Фрагмент. Гипс
Эта столь жизненная характеристика не только не утяжелила памятник, а, наоборот, создала яркий контраст с необычайно волевым, целеустремленным взглядом Кутузова, полным веры в неисчерпаемые силы народа. Невольно зритель сосредоточивает все внимание на энергично трактованном, необычайно привлекательном лице полководца.
Вот пример, когда следование жизненной правде открывает перед скульптором интереснейшие возможности углубления создаваемого образа. Голова во втором памятнике трактована гораздо энергичнее, увереннее, артистичнее. С огромной силой выражены в ней и проницательная мудрость полководца и его высокая гуманность.
Скульптору удалось подчеркнуть не только высокий ум, но и чувство юмора, которое сквозит в слегка прищуренном взгляде Кутузова, в его губах.
Томский приблизился к характеристике Л. Н. Толстого, писавшего о Кутузове, что он был не только подлинно умен, но и лукав, а когда дело касалось врага, то и весьма хитер.
Если в первом памятнике скульптору не вполне удалось отойти от традиционного изображения Кутузова, то во втором наличествует своеобразная и оригинальная трактовка этого волнующего патриотического образа.
Особо должны быть отмечены весьма пластично трактованные скульптурные группы военачальников, ополченцев, партизан, обрамляющие конную статую Кутузова.
Тема русского патриотизма всегда занимала Томского. С большим волнением работал он над воплощением мужественного образа адмирала П. С. Нахимова.
- Его бюст, - вспоминает Томский, - я лепил в дни Великой Отечественной войны. Однажды, в который уже раз, я придирчиво всматривался в выражение лица моего Нахимова, стараясь найти новые характерные черты, которые еще глубже подчеркнули бы его непреклонное мужество и, главное, совершенно необычайное спокойствие, никогда не покидавшее великого адмирала. И невольно подумал я о том, как это монументальное спокойствие роднит его с фельдмаршалом Кутузовым. Вдруг раздался звонок и в мастерскую вошел Герой Советского Союза, над портретом которого я в те дни работал. Здороваясь с ним, я был поражен, уловив в его лице те же черты сосредоточенного спокойствия, о которых я только что думал. Кутузов - Нахимов - Герой Советского Союза - вот она единая, прямая, несгибаемая линия русского мужества, протянувшаяся от седой старины до наших дней!
Этот бюст адмирала Нахимова был экспонирован в 1943 году на Всесоюзной художественной выставке в залах Третьяковской галереи. В 1952 году Томский продолжил работу над памятником П. С. Нахимову. Пьедестал был опоясан рядом рельефов, изображающих оборону Севастополя. Фигура русского флотоводца, выражающая железное спокойствие, обращена к рейду.
- Основная мысль, руководившая мною во время работы над образом адмирала Нахимова, - продолжает Томский, - увидеть в нем и показать зрителю нашего современника, обнаружить в его благородном облике черты того мужества, которое в наши дни вело в бой с фашистами советских воинов.
В последнем осуществленном варианте памятника я изобразил адмирала стоящим в столь характерной для него позе, выражающей сосредоточенное спокойствие. Левую руку он держит по привычке за спиной, в правой - морская подзорная труба. Полный внутренней силы взгляд устремлен в морскую даль. В рельефе "Беседа с матросами" я стремился раскрыть высокую гуманность Нахимова, его отеческую заботу о матросах, тонкое понимание солдатской души и ту ответную преданность и любовь, которую питали моряки к своему командующему...
Памятник адмиралу П. С. Нахимову в Севастополе. Фрагмент. Бронза, гранит. 1959
Рельефы Томский стремился решать как можно более пространственно, переходя от совершенно круглых объемных фигур первого плана к плоскому изображению на дальнем плане. Такое решение позволило создать большие сюжетные композиции, посвященные обороне Севастополя и разгрому турецкой эскадры при Синопе.
Военно-патриотическая тема проходит через всю творческую жизнь Томского, наряду с основной работой над образом великого Ленина.
Одним из значительных этапов в создании серии величественных образов мужественных советских патриотов является работа Томского над памятником генералу армии И. Д. Черняховскому.
Памятник адмиралу П. С. Нахимову в Севастополе. Фрагмент. Бронза. Гранит. 1959
- Большую службу сослужили мне в процессе обдумывания образа этого талантливого военачальника теплые и сердечные воспоминания его товарищей и друзей, - рассказывает Томский. - Перед моим умственным взором находился человек исключительного личного обаяния, полный кипучей энергии, направляемой его ясной сосредоточенной волей. Черняховский являлся всегда примером для своих товарищей по Академии бронетанковых войск имени М. В. Фрунзе. Педагогов И. Д. Черняховского неизменно поражала оригинальная смелость и продуманность находимых им путей в решении тактических и оперативных задач.
Воспоминания рисуют генерала как человека широкого умственного горизонта, обладающего живым и стремительным интеллектом. К этому прибавлялись рассказы о его беззаветном, доходящем до дерзости личном мужестве, проявленном во время Великой Отечественной войны.
Так постепенно становился ясным многогранный образ героя. Оставалось выделить главное, что должно было составить основу создаваемого художественного образа, - неукротимую интеллектуальную энергию, движимую высоким патриотизмом.
Я решил изобразить Черняховского в момент руководства боем. Нужно было не просто вылепить более или менее похожую статую-портрет, а раскрыть черты героики в деятельности полководца, подчеркнуть его любовь к солдату. Чтобы оттенить атмосферу боя, я и архитектор Л. Г. Голубовский трактовали верхнюю часть постамента памятника как башню танка. Это вполне уместно и потому, что И. Д. Черняховский по своей военной специальности был танкистом. Мне хотелось, чтобы простая, солдатская плащ-палатка, накинутая на плечи генерала, как бы символизировала его близость к рядовым воинам, понимание их нужд и запросов. Одновременно она должна была подчеркивать суровую простоту поведения полководца. Вместе с тем своими развевающимися складками она значительно обогащает силуэт памятника, подчеркивает романтическую приподнятость и красоту воинского подвига Черняховского.
Невольно во время работы вспоминались образы, созданные великими мастерами монументальной скульптуры, - "Суворов" Козловского, "Кутузов" и "Барклай" - Орловского. Эти большие мастера наглядно показали, как через постановку, движение фигуры, позу, выражение липа можно передать красоту воли и ума полководца. Таковы стремительная быстрота Суворова, спокойная выдержанность и упорство Барклая, непоколебимая моральная сила и стойкость уже физически дряхлого Кутузова.
Наконец, после продолжительных бесед с друзьями полководца, знакомства с литературными источниками, иконографическими материалами я начал "видеть" своего Черняховского в том движении, с тем выражением лица, глаз, которые соответствовали создавшемуся в моем воображении образу советского полководца...
Портрет дважды Героя Советского Союза генерала армии И. Д. Черняховского. Мрамор. 1947
Говоря о зарождении замысла монумента, Томский остановился еще на одном важном вопросе - на выборе наиболее характерного момента в жизни изображаемого человека. В работе над образом Черняховского самым значительным был, конечно, заключительный этап Великой Отечественной войны, когда его полководческая деятельность достигла своей кульминации.
Оставалось еще учесть необходимость связи памятника с жизнью города, в котором он будет установлен, с его традициями. Для этого скульптор создал два рельефа, расположенных на постаменте памятника. Изображая встречу воинов Советской Армии ликующим населением, они еще ярче конкретизировали сюжет памятника, связывая полководческую деятельность И. Д. Черняховского с жизнью литовского народа.
Комитет по делам искусств при Совете Министров СССР поручил Томскому руководство скульптурным оформлением нового высотного здания Московского государственного университета. Сам Томский увлеченно работал над четырехметровой статуей М. В. Ломоносова, которая затем была установлена перед зданием университета.
Как обычно, скульптор начал с создания бюста великого русского ученого, поэта и художника. Он был исполнен, несомненно, под влиянием портрета работы Федота Шубина, творчество которого так любит Томский. Но, как всегда, скульптор сказал свое собственное слово, с большой силой выразив в привлекательном и одухотворенном лице Ломоносова его могучий ум, несокрушимую энергию, неиссякаемый патриотизм. Самое главное, скульптор сумел насытить портрет глубокими чувствами, придающими ему особую значительность и приподнятость.
Потом началась работа над статуей. На этот раз скульптор не изменил своей обычной манере при создании памятника - идти от уже вылепленной головы, постепенно придавая всей фигуре те индивидуальные свойства и Черты, которые ему удалось выразить в портрете.
В этом своем произведении скульптор добился большой цельности замысла. Фигура Ломоносова сделана с тем мысленным отходом, который позволяет художнику почувствовать эпоху и в то же время перекинуть от нее мостик к современности - к нашей науке, творящей чудеса. Ведь писал Сергей Есенин:
Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи.
Это не только памятник М. В. Ломоносову, но и памятник русской науке, ее бессмертным подвигам и дерзаниям.
Томский умеет поднять тему, обобщить ее, долгие годы привлекать к своему произведению внимание зрителей, находить отклик в их сердцах. Статуя Ломоносова является подлинным украшением монументального здания науки на Ленинских горах.
В 1951 году Томский приступил к работе над бюстом Н. В. Гоголя. Скульптор поставил перед собой очень сложную задачу: показать великого писателя-реалиста, гневного врага самодержавия и вместе с тем пламенного патриота, любящего народ и страстно верящего в него.
Скульптор долго входил в мир гоголевских образов, придирчиво анализировал каждую черточку в прижизненных портретах Гоголя, сделанных А. Г. Венециановым, А. А. Ивановым и Ф. А. Моллером.
И чем глубже изучал он выражение лица писателя и особенно его пристальный взгляд, глубоко проникающий в человеческую душу, тем сложнее казалась ему задача воссоздать этот замечательный, но столь противоречивый образ. Взгляд Гоголя - это сложнейший конгломерат, казалось бы, взаимоисключающих чувств. Страстная патриотическая влюбленность в человека и наряду с ней скепсис пронзительной гоголевской усмешки. Временами его глаза искрятся таким заразительным смехом - и вдруг на них словно падает пелена болезненного мироощущения, и вместо жизнерадостного смеха его взгляд начинает излучать неверие в победу сил добра и разума. Гаснет здоровый, полнокровный смех, и вот уже светится, как угасающая заря, горькая и скорбная улыбка. "Смех сквозь слезы..."
Долгие ночи просиживал Томский в глубочайшем раздумье. Как отразить в портрете эти переходы от смеха к горьким словам, от, казалось бы, ничем не омрачаемого оптимизма описаний сорочинской ярмарки к глухим, безнадежным рыданиям чиновника Башмачкина? Где же настоящий Гоголь?.. Эскиз следовал за эскизом, но скульптор не был удовлетворен. То черты Гоголя, проступавшие из глины, казались безудержно веселыми, даже озорными, то, наоборот, на лице возникала грустная безнадежная улыбка.
И Томский пошел по единственно правильному пути. Он изобразил великого писателя в момент глубочайшего раздумья. Глядя на его сосредоточенное лицо, обрамленное густыми прядями длинных волос, мягко падающих на лоб, зритель как бы ощущает невеселую думу писателя о чиновниках, издевающихся над народом, о казнокрадах и подхалимах. Писатель словно насквозь видит казенное, внешнее благополучие, всю глубину разложения, в которое ввергнута его страна.
В потрете работы Томского гневная скорбь Гоголя-обличителя словно борется с отчаяньем. Побеждает гневное обличенье, сатира такой беспощадной силы, которая укрепляет временами слабеющую волю писателя, делая его снова воинствующим борцом.
Созданный Томским портрет запоминается надолго. Это произведение глубоко психологическое, отмеченное чертами впечатляющей пластичности и удивительной ясности формы, роднящей ее с классической. Установленный на могиле Гоголя по решению Советского правительства, этот бюст неизменно привлекает людей, которые долго вглядываются в знакомые дорогие черты лица писателя и каждый раз находят в нем новые, незамеченные раньше детали.
Памятник М. В. Ломоносову в Москве. Бронза, гранит. 1953
Н. В. Гоголь. Мрамор. 1951
Портрет Гоголя - большая удача скульптора, но, когда Томский начал работу над фигурой для памятника, он изменил собственной весьма плодотворной традиции - идти в создании памятника от той психологической и эмоциональной выразительности, которой ему удалось добиться в портрете. Дальнейшая задача ваятеля - пытливо искать и находить детали позы, движения фигуры, жестов, в которых запечатлелись бы наиболее характерные черты портретируемого. Нельзя отделять задачу нахождения монументального решения, постановки и силуэта фигуры от поисков портретной характеристики.
Яснее эта мысль станет на конкретном примере. Фигура Гоголя в памятнике несколько чужеродна замечательной по своей выразительности голове. Сложность душевного мира писателя не получила своего отражения в фигуре. Она оказалась по силуэту очень скованной. Не характерна для Гоголя и выбранная скульптором поза.
Вполне понятно, что Томский хотел решительно порвать с образом писателя, созданным скульптором Н. А. Андреевым, который изобразил Гоголя, изнемогающим под тяжестью душевных мук.
Томскому хотелось показать светлого, лучезарного Гоголя - автора "Тройки", великого патриота, мечтавшего очистить свою страну от страшной скверны помещичье-крепостнического строя огнем своей гениальной сатиры. Но скульптор "перегнул палку", и в результате фигура оказалась "чужой" голове памятника.
Вдобавок голова, которая должна быть ярко освещена, оказалась вследствие поворота памятника лицом к Арбатской площади в тени, и потому выражение лица писателя, его глаз плохо доходит до зрителя.
Очень обидно, что статуя, так замечательно начатая, не передает в достаточной мере те мысли и чувства, которые скульптор хотел в этот памятник вложить.
Томский участвовал во многих конкурсах на проектирование памятников. На конкурс, посвященный созданию монумента героям Отечественной войны 1812 года, он представил два проекта, один - с участием архитектора JI. Г. Го- лубовского, второй - решенный им самостоятельно как в скульптурной, так и в архитектурной части.
Хотя премированы были оба эти проекта, наибольший интерес представляет самостоятельная работа Томского. В последнем варианте этого проекта основа монумента - необычайно выразительная фигура Матери-Родины, держащей в руках карающий меч. Она стоит на широкой площадке трехмаршевого ступенчатого постамента. Весь памятник трактован скульптором строго и обобщенно.
Особенно удачна голова старой русской крестьянки, олицетворяющей Родину. Несколько аскетично и сурово смотрит простая русская женщина на мир из-под повязанного платка. На ее прекрасном мужественном лице можно прочесть целую повесть о муках и страданиях, которые вынесла русская земля, скорбь о погибших братьях и сестрах, гнев за разрушенные города и села, неизбывную веру в торжество правого дела. У ее ног валяются искореженные остатки вражеского оружия. И ясно читается авторский подтекст: "Так будет со всяким, кто посягнет на родную землю!"
Впереди, на фоне фигуры Матери-Родины, крепко скомпонованная скульптурная группа, изображающая верных защитников Отчизны. Окруженный генералами, солдатами, ополченцами, партизанами, стоит великий русский патриот Михаил Илларионович Кутузов, который добился трудной победы только потому, что хорошо знал свой народ и пламенно верил в его несокрушимые силы. И несмотря на то, что размер фигур очень невелик по сравнению с основной, группа хорошо читается. Это говорит об искусстве композиции, о точно найденном соотношении объемов.
Томский очень любит архитектуру и знает ее. Целый ряд монументальных произведений он создал самостоятельно, без участия архитекторов. Таковы памятник С. М. Кирову в Воронеже (1940), бюст-памятник партизанки Лизы Чайкиной, установленный в селе Пенно, на родине героини (1944), генералу армии И. Р. Апанасенко в Белгороде (1947), памятник В. И. Ленину в Орле (1948), а также памятник новгородскому комсомольцу - Герою Советского Союза Лене Голикову (1962). О работе над ним рассказывает скульптор:
- Новгородские пионеры обратились ко мне с просьбой помочь им создать памятник их замечательному земляку. В этом же письме ребята прислали весь имеющийся в их распоряжении "иконографический материал" - одну заретушированную фотографию. Это все, что должно было помочь мне воссоздать образ мужественного парня - героического защитника Родины. Несколько раз перечитал я скудные сведения о его подвиге, съездил в Новгород, побеседовал с очевидцами, вспомнил замечательные дела наших молодых героев, вписавших незабываемые страницы в историю Великой Отечественной войны.
Долго вглядывался я в портрет Лени Голикова. Мне очень хотелось выполнить задание новгородских пионеров, но работа не ладилась. Глядевший на меня с первого эскиза паренек, может быть, и был похож на фотографию, но он никак не олицетворял те славные героические дела, о которых его земляки слагали легенды, передававшиеся из уст в уста.
И снова передо мной, как и перед всеми советскими скульпторами, встала проблема создания нового жанра героического портрета. Как было подойти к тому, чтобы убедительно решить овеянный романтикой и героизмом образ?
В пределах возможного я добился внешнего сходства, но на меня глядел с эскиза вихрастый паренек, лишенный всякого намека на героизм. Как-то вечером я перечитывал Толстого. В "Войне и мире" есть замечательная сцена встречи Андрея Болконского с Багратионом. Болконскому было поручено доставить Багратиону донесение из главной ставки. В пути Болконский, пробираясь к штабу Багратиона, рисовал себе образ этого несгибаемого героя Отечественной войны, которым жила армия, жил народ. Каково же было разочарование Болконского, когда, явившись к Багратиону, он увидел в необычной фронтовой обстановке самого обыкновенного человека! И мужественный облик Багратиона, мысленно созданный в пылком воображении Болконского, к его искреннему огорчению, сразу разрушился. Но вот Багратион принимает решение наступать на французов и лично возглавить свой резерв. И только тогда Болконский увидел внезапно совсем другого человека, очень близкого к тому образу, который он создал в своем воображении. Значит, совершая подвиг, человек преображается и становится совершенно неузнаваемым.
И неожиданно я подумал по ассоциации: каким же стал мой герой - новгородский комсомолец в момент свершения подвига?..
Работа пошла совсем по-иному. Эскиз следовал за эскизом. В голове создавался, рос совсем другой образ. Мой молодой герой был по-прежнему очень скромен, даже застенчив, но во всем его облике появилось чувство особой значительности того, что с ним произойдет. Это чувство словно сочеталось с сознанием огромной ответственности поступка, который ему предстояло совершить. И убеждение в том, что он служит Родине, благу всех товарищей и друзей, буквально преобразило славного патриота в моем воображении.
Я понял, что нужно выразить именно это всепоглощающее чувство, которым жил в момент свершения подвига новгородский партизан...
Образ славного героя Лени Голикова удался скульптору. Особенно трогает выражение его милого, еще совсем детского лица, которое сразу возмужало под влиянием огромной ответственности, легшей на неокрепшие плечи юноши. В этом памятнике поднята и решена большая тема: как преображает молодого, еще только вступающего в самостоятельную жизнь человека заговорившее в его душе чувство долга, решимость свершить подвиг во имя Родины. Явственно видно умение художника не только глубоко проникнуть в духовный мир своего героя, но и дать зрителю почувствовать тонкие движения его души, его высокие эмоции. Привлекают в этом произведении и его большие формальные достоинства, способность скульптора найти пластический язык, соответствующий характеру героя и его воссоздающий. Портрет Лени Голикова выполнен в гладкой, спокойной манере. В мягкой лепке лица выражена мечтательная задумчивость и одновременно сознание огромной ответственности за поручение, которое ему предстояло выполнить, - оно пронизало все черты юного героя собранностью и настороженностью. Этот драматический контраст глубоко прочувствован скульптором.
В 1963 году Томский обратился к мало используемому жанру символической скульптуры. Ему захотелось в образе женщины запечатлеть Москву - знаменосца мира. Задача, нужно сказать, огромной сложности - через человеческую фигуру выразить столь поэтическую и высокоэмоциональную тему. Как уже отмечалось, Томский принадлежит к числу скульпторов, которые еще до начала работы твердо знают не только то, что они собираются сказать своим новым произведением, но и как, в какой форме они эту мысль попытаются выразить. К сожалению, на сей раз очень интересная и значительная тема оказалась решенной несколько поверхностно.
Фигура эта обратила внимание зрителей Всесоюзной художественной выставки 1964 года своей яркой декоративностью. Но за чертами внешней привлекательности очень красивой русской женщины не угадывается в должной мере ее высокая одухотворенность, почти всегда наличествующая в произведениях Томского. Скульптор увенчал голову статуи гербом Советской страны, но зрительно он напоминал кокошник, снижающий интернациональное звучание образа.
Автору следовало бы продолжить работу в области символической скульптуры, поскольку он является большим мастером воплощения глубин человеческого духа.
Николай Васильевич Томский - верный и убежденный глашатай социалистического реализма. Для него на первом плане всегда - строгая, пытливая мысль художника.
- Без мысли нет искусства, - любит повторять он, - только под влиянием яркой мысли рождается чувство, и равнодушному человеку никогда не создать талантливого произведения. Как же можно серьезно говорить об искусстве абстракционистов, когда один из них, известный американский скульптор Айбрэм Лэсоу, прямо заявляет: "Когда я свариваю скульптуру, в работе моей не участвует никакая сознательная мысль"*! Другой же скульптор - абстракционист Теодор Рошак - перешел от лепки на... электросварку и в своей статье вопрошает: "Не изумительно ли, что сварка, применяемая в промышленности для чисто практических целей, в руках художника становится средством выражения его духа, его горения?"** Итак, по его мнению, пламя души можно заменить пламенем обыкновенной горелки! И подобную деградацию ума пытаются выдать за новаторство.
* ( А. К. Лебедев. Искусство в оковах. (Критика новейших течений в современном буржуазном изобразительном искусстве.) M., Издательство Академии художеств СССР, 1962, стр. 68)
** (Там же, стр. 67)
Любопытно привести беседу Томского с одним псевдоноватором. Как-то один молодой поэт зашел в мастерскую скульптора и сразу привычно продекламировал: "Новая эпоха требует новых форм выражения!"
- А какие же это новые формы? - полюбопытствовал скульптор.
- Ну, так сразу не расскажешь... - замялся поэт. - Во всяком случае, современная картина должна быть очень лаконичной, броской, воспринимаемой с первого взгляда. Когда за час можно долететь от Москвы до Ленинграда, некогда и незачем вдумываться в детали живописи передвижников...
- А вы знаете, как отзывался Ромен Роллан о художниках, которым некогда? Он сказал убийственно верно: "Кто торопится говорить, когда ему еще нечего сказать, очень рискует никогда ничего не сказать"... Поймите, мой друг, что в искусстве даже в век атома торопиться нельзя. Да, за день можно очутиться даже во Владивостоке, а над темой для скульптуры нужно по-прежнему думать иногда годы... Если вас послушать, то нужно забыть и искусство Толстого, Достоевского, Чехова, Горького как несовременное...
- Да нет, что вы? - пылко возразил поэт. - Великая русская литература никогда не умрет!
- А почему же должно умереть великое изобразительное искусство? Кстати, если вы еще "признаете" Чехова, то вспомните его слова: писатель должен много писать, но не должен спешить... Да и небезызвестный Козьма Прутков тоже весьма метко высмеял торопливость...
- Знаю, знаю, - поморщился поэт, - но вот художник, и притом очень хороший художник, написал, что он видит действительность из окна мчащегося автомобиля...
- Красивые слова и только!.. Для того чтобы сказать людям что-то новое, художник должен глубочайшим образом изучить тему своего будущего произведения. А такое вживание в облик изображаемого требует очень много времени и труда. Антон Павлович Чехов не раз подчеркивал, что художественное произведение обязательно выражает какую-то большую мысль...
- Это все, конечно, так, но мы говорим не о содержании, а о форме, - пытался возразить поэт.
- А вот как раз форму нельзя отрывать от содержания, молодой поэт. Даже в век космических ракет! И если вы хотите вложить в свое произведение большое содержание, то и форма должна быть соответствующей.
В процессе творческой работы вы будете искать и находить именно такую форму, которая наиболее ярко отразит это глубокое содержание. А оно - содержание - остается отвлеченным понятием, пока не облачено в конкретную скульптурную форму. И чем эта форма образнее, доходчивее, чем более оригинальное пластическое решение нашел мастер, тем ярче донесет она до зрителя замысел художника.
Скульптор никогда не имеет права забывать, что он творит для народа. Именно поэтому он должен максимально объективно отражать действительность, работая так, чтобы его замысел стал понятным самым широким массам.
Для этого художник должен, конечно, уметь говорить современным языком искусства, но весьма наивно предполагать, что применительно к скульптуре это могут быть надуманные, абстрактные формы, никак не идущие от непосредственного наблюдения жизни. Только острое восприятие окружающей действительности способно вдохновить художника, помочь ему найти по-настоящему запоминающееся творческое решение задуманной темы. Вот почему подлинный мастер никогда не замыкается в себе, а, сохраняя всю свою творческую индивидуальность, выходит на широкие жизненные просторы, жадно ловя и подмечая все то новое, что ежедневно, ежечасно рождает наша прекрасная действительность.
Не случайно, что, когда человек видит новое настоящее произведение искусства, это напоминает большое открытие. Подобное ощущение охватывает зрителя только тогда, когда художнику удалось с предельной яркостью и глубиной выразить обуревавшую его мысль.
Некоторые наивно думают, что в один прекрасный день можно изобрести новую форму. А между тем совершенствование формы в искусстве - процесс постепенный и непрерывный, и нелепо представлять себе, что эта новая форма вдруг свалится с неба. Всякий человек, хоть немного знакомый с историей искусства, знает, как постепенно видоизменялись формы.
Да и в нашу эпоху мы видим, что Нестеров, скажем, писал не так, как Репин, а Сергей Герасимов не так, как Левитан...
Новые скорости, новую блестящую технику можно только приветствовать, но не пытайтесь творить темпами, в которых работает электронно-вычислительная машина. Новые скорости могут помочь нам, художникам, только весьма своеобразно. Раньше, чтобы в поисках темы добраться до отдаленного урочища, нужно было потерять, скажем, суток десять, а теперь серебристый лайнер доставит вас туда за десять часов... Значит, можно, благословляя новую технику, употребить девять освободившихся суток на дополнительное ознакомление с темой.
А изучать ее из окна скоростного самолета никому не советую...
- Мы говорим с вами о разных вещах, - возражает поэт, - атомный век, космические скорости рождают в людях новые чувства, новые ощущения. Вот они и должны найти отражение в творчестве... Нельзя разве создать скульптурное произведение на тему "В состоянии невесомости"?
- Почему нельзя? Отличная тема! Но напрасно вы думаете, что ее нельзя решить в реалистической манере...
- Нет, здесь вы меня не убедите! Нужен новый язык искусства!
- Новый язык? А почему же вы, товарищ поэт, говорите в своих новых стихах старым языком Пушкина и Лермонтова, отражавших совсем другую эпоху? Почему бы вам не изобрести свой собственный, "скоростной", язык, являющийся помесью телеграфного кода, рычания сопел реактивного самолета и всяческих скоропалительных возгласов?..
- Да что вы, - поморщился поэт, - как можно так говорить о поэзии?
- А как можно так говорить об изобразительном искусстве? Разве это не поэзия?!
- Это совсем разные вещи! - отрезал поэт. - Картина и скульптура не обязательно должны быть понятны. Главное, чтобы они были по-настоящему красивы!
- Запомните, друг мой, в настоящем искусстве нет красоты без мысли. Вспомните слова Стендаля: "Дело не в том, чтобы научиться рисовать, а в том, чтобы научиться мыслить". Мыслить, мыслить и еще раз мыслить!
- А разве мы знаем мало примеров, когда художник отлично мыслит, а создать настоящее произведение не в состоянии?
- Бывает, конечно, и так. Кроме пламенной мысли художник должен еще обладать высоким мастерством. По этому поводу остроумно сказал А. Франс: "Искусству всегда угрожали два чудовища: художник, который не является мастером, и мастер, который не является художником"...
- Хорошая мысль! - оживился поэт. - А вот вы и призываете создавать ремесленные произведения, в которых мастерство и не ночевало...
- С чего вы взяли? Я так же, как и вы, против фотографизма в искусстве. Искусство художника резко отличается от искусства фотографа, какой бы совершенной аппаратурой он ни обладал. Настоящий мастер не копирует жизнь, а выражает ее. Это только доморощенные формалисты клевещут на наше реалистическое искусство, обвиняя его в фотографичности. На самом деле это удел натуралистов, которые так же далеки от искусства социалистического реализма, как и всяческие формалисты..
- Ну, слава богу, что вы хоть от натуралистов отмежевались, - улыбается поэт. - Но должен вам сказать, что многие так называемые реалистические произведения навевают скуку... Все в них как будто и правильно, все на месте, ни к чему не придерешься, а скучно...
- Значит, вы говорите о работах не реалистических, а псевдореалистических. Если зритель скучает, значит художник чего-то недодумал. А вот вы сами зовете к искусству поверхностному, с наскока, с налета. Ведь это именно вы приветствуете бездумное фиксирование первых впечатлений из окна мчащегося автомобиля. Думаете, что гонитесь за атомно-космическим веком, а на самом деле безнадежно отстаете от жизни!..
Эта беседа с молодым поэтом, отравленным ядом нигилизма и бездушного скептицизма, довольно ярко характеризует боевой, воинствующий дух художника-убежденного реалиста, проповедника солнечного искусства, которое раскрывает богатство души советского человека. Он, этот человек, очень скромен и, совершая свои героические дела, кажется сам себе простым человеком, выполняющим свой обычный гражданский долг. Вот эту красоту и призваны раскрыть художники в своих вдохновенных работах. Ведь именно по ним - по произведениям литературы, живописи, скульптуры - людям будущего предстоит изучать нашу неповторимую эпоху. Да, мы обязаны находить новые формы в изобразительном искусстве, но такие формы, которые не искажали бы образ советского человека, а были тождественны его красоте, его вдохновенным деяниям.
А как же можно создать образ этих замечательных людей, если не распознать, какие внутренние силы ими руководят, побуждают совершать героические дела и подвиги? Ведь в жизни - люди разные. Характерные особенности отличают одного человека от другого и в его облике, и в поведении.
У большинства наших людей есть общая черта: стремление быть полезными обществу в его созидательной жизни, в борьбе за передовые идеи человечества. Это облагораживает человека, рождает в нем энтузиазм, вдохновение, именно то высокоэмоциональное состояние, которое и призван отобразить советский скульптор.
Как-то, когда Томский отдыхал после работы, я задал ему вопрос:
- Чем объяснить, что одна работа скульптора очень быстро становится известной, весть о ней облетает весь мир, а другая, сотворенная тем же мозгом, теми же руками, пылится в безвестности, на полке в углу мастерской?
- Вопрос сложный. Успех произведения зависит от очень многих причин. Всех не перечислишь, но об основном, решающем попытаюсь сказать. Главное, чтобы художнику удалось выразить глубокую мысль в совершенной скульптурной форме. Но даже и такая удача еще не решает настоящего успеха произведения. В самом деле,. если мы попытаемся перечислить в памяти все шедевры мировой скульптуры, начиная с самых древних времен, то вспомним всего десятка два названий...
Что же делает произведение подлинно классическим, остающимся в благодарной памяти поколений? В одной скульптуре - это гениально схваченное движение, поэзия полета, как в Нике Самофракийской; в другой - возвышенная песня о человеческой красоте, как в Венере Милосской; в третьей - гимн бессмертной мысли, как у Родена; в четвертой - неудержимый порыв к новой жизни, как в "Рабочем и колхознице" Мухиной...
- Значит, как бы ни были разнообразны по замыслу и творческим приемам высокие произведения скульптуры, для их создания одного таланта мало, нужна еще обязательно страстная мысль?
- Совершенно верно. Вот конкретный пример - картина Б. В. Иогансона "На старом уральском заводе". Разве это не настоящее торжество человеческой мысли? Дуэль взглядов, дуэль идей? Столкновение классов, столь ярко выраженное в остродраматическом сюжете. Вдумайтесь, что бы осталось от этой замечательной картины, если лишить ее пламенной мысли? Двое неизвестных на заводском фоне беседовали бы о чем-то тоже неизвестном...
- Да, таких "неизвестных" на наших выставках еще немало. Неизвестно, зачем их изобразил художник, неизвестно, как они попали в экспозицию...
- И, главное, неизвестно, какое они имеют отношение к подлинному искусству. В них нет большого художественного обобщения. Это пассивные, бездумные иллюстрации. Ведь недаром Рафаэль говорил, что ему надо видеть много красавиц, чтобы написать одну красавицу...
Настоящий художник должен много наблюдать, много думать. Только после сложных, порой мучительных, поисков находит он, наконец, такой поворот темы, который наиболее убедительно раскрывает его творческий замысел...
- Очень точно выразил эту мысль Леонид Леонов, говоривший, что искать нужно не средства выражения, а творческое состояние, мудрость, озарение. А средства придут сами, когда это потребуется.
- Золотые слова! Именно озарение приходит к художнику и просветляет в один миг все темное и непонятное в его замыслах. Он перестает бродить в потемках и начинает ясно ощущать единственно правильный путь. Конечно, еще очень многое зависит от мастерства. Одна только тема даже блестяще решенная, еще не произведение. Художник может хорошо владеть искусством композиции. Но и это далеко не все. Он должен еще обладать яркой индивидуальностью, иметь свое, ему лишь присущее творческое лицо. И при этом настолько выразительное, чтобы зрителю не нужно было обращаться к этикетке - сразу бы узнавался почерк и манера автора.
- Вспомните рассказ о том, как в 1916 году один художник рисовал в Швейцарии Ленина. Окончив портрет, он спросил: "Похож? Ленин ответил: "Конечно, сходство здесь, безусловно, имеется, но я вас не вижу в этом портрете".
- Очень тонко подмечено! Ведь дело не только в сходстве - фотография его отлично передает, но никогда не заменит скульптурного или живописного портрета именно потому, что фотообъектив не обладает художественной индивидуальностью. Он бесстрастно отражает все, что попадает в его поле зрения. Как все другие фотообъективы той же марки. И только. Он не может выразить своего индивидуального подхода к тому, что отражает, он не в состоянии проявить свое отношение к людям и вещам.
Таким умением может обладать только талантливый и тонко чувствующий художник. Или большой фотомастер. Но в этом случае фотоаппарат только помогает художнику- фотографу выразить свои мысли и чувства при помощи удачно найденной композиции, ракурса, освещения, умело акцентированных деталей. И именно проявления этой индивидуальной способности художника и ждет зритель. Глядя на статую или на картину, он жаждет найти в ней глубокую мысль, выраженную в системе образов, свойственной именно этому художнику. Зато посетители выставок остаются совершенно равнодушными, глядя на серийные, словно сошедшие с конвейера, скульптурные фигуры, изображающие, к примеру, людей труда разных профессий. Отличаются они друг от друга лишь орудиями производства: один держит в руке перфоратор, другой врубовку, третий штангу. Вылеплены эти фигуры часто грамотно, но назвать их произведениями скульптуры нельзя. Это - шаблонные поделки, сработанные равнодушной рукой ремесленника, не несущие народу высокие мысли и чувства.
- Плохо то, что подобные работы не только выходят из мастерских, но и попадают на выставки, резко снижая общее впечатление зрителей от в целом интересной и содержательной экспозиции.
- Да, это очень обидно! Ведь зритель шел сюда, чтобы увидеть жизнь, преломленную через своеобразный и обязательно мудрый взгляд художника. А вместо этого он часто видит скучные работы, вызывающие только раздражение.
И раздосадованный зритель может в такую минуту попасться на удочку формалистов, твердящих о том, что эпоха реалистического искусства окончена, что оно уже будто бы не способно отражать образы новой эпохи. А дальше следуют их обычные утверждения, что-де сейчас нужен совершенно новый изобразительный язык, который в состоянии провидеть новые формы, рождаемые миром будущего (микрокосмос и макрокосмос).
- Все это типичная спекуляция на жадном интересе, проявляемом народом к подвигам наших космонавтов...
- Ну, конечно! Ведь не случайно все разговоры модернистов разных оттенков о новом языке, новых формах в искусстве мы уже слыхали полвека назад. Только тогда формалисты кричали, что реалистическое искусство не способно отразить революцию, а теперь мы слышим те же слова, но вместо "революционной эпохи" подставлено новое понятие: "век космоса"...
- Так что получается, что все это "новое" имеет весьма длинную бороду?
- Еще бы! Важно и другое. Как я уже говорил, все эти разговоры о новых формах оказываются весьма привлекательными для людей, разочарованных не в реалистическом искусстве, а в ремесленных подделках под него.
Натуралистические работы приносят реалистическому искусству большой вред. А кроме того, на приманку формализма клюют зрители, соблазненные криками о "новом" искусстве. Необычность, непонятность этих псевдоновых форм вызывает, естественно, любопытство, желание взглянуть на нечто невиданное, ошарашивающее своей необычностью. Это - успех скандала. И больше ничего!..
- Полезно познакомиться с воспоминаниями народного артиста СССР М. М. Штрауха, весьма убедительно разоблачающими спекулятивный характер абстрактного искусства. В своей статье "Искусство и время" он рассказывает: "Когда я, увидев огромную картину в одном из залов заседаний ООН в Нью-Йорке, спросил, что она означает, мне ответили: "Это абстракция. Она ничего не означает. Но это как раз нас и устраивает. Если бы она что-нибудь выражала, то хлопот не оберешься. Ведь в этом зале заседают представители многих наций. И сделать так, чтобы содержание картины устраивало всех, просто невозможно. Так что как раз и хорошо, что в картине ничего нет"*.
* (М. Штраух. Художник и время - "Огонек", 1961, №41, стр. 10)
- Вот такому искусству не угрожает остаться жить в веках,- улыбается Николай Васильевич, - эти модные пустышки, как бабочки-однодневки, помашут пестрыми крылышками и канут в вечность... К счастью, для нашего советского искусства не характерны "скульптуры", сваренные из кусков бесформенного металла и консервных банок. Но зато появились у нас произведения, нарочито огрубляющие и даже искажающие образ советского человека. Точно вырубленные топором, они своей бесформенностью уродуют образы людей, вместо того, чтобы воспевать вечную красоту жизни, пластичность человеческого тела, благородный облик советского человека.
- Нельзя сказать, что авторы подобных произведений - художники бездарные, попросту не умеющие лепить. Нет, это не так. В чем же дело?
- Говорят, что такие работы - это своеобразный протест против "лакировочных" произведений. Они, мол, этим огрублением форм подчеркивают трудности нашего роста... Как же не доходит до сознания авторов, что подобные, чисто внешние приемы не имеют ничего общего с решением тех больших художественных задач, которые партия и народ ставят перед мастерами советского искусства? Давно осуждены сусальные "опусы", напоминающие бисквиты, густо политые сахарным сиропом. Но означает ли это, что их могут заменить столь же бездумные и равнодушные произведения, в которых изображение трудностей становления новой жизни подменяется нарочитым огрублением всех черт изображаемых людей? Это и есть оборотная сторона натурализма!
Партия призывает к проникновенному и вдумчивому изучению жизненных явлений, которые художник собирается изобразить. Без этого он никогда правды жизни не увидит сам и не сможет показать ее зрителю.
- Значит, для того чтобы отразить эту правду, нужно не только глубоко изучить окружающую действительность, но и уметь еще увидеть ее в развитии, в борьбе с трудностями, в росте...
- Именно поэтому художник не может быть просто регистратором фактов, хотя бы и очень добросовестным. Не может он быть и только равнодушным зарисовщиком жизненных явлений. На этом пути его ждет неминуемая неудача. Такие авторы и такие произведения будут очень быстро забыты и исчезнут навсегда из человеческой памяти.
А подлинное долговечие окажется уделом только таких произведений, в которых глубокая мысль сочетается с совершенством скульптурной формы, эту мысль выражающей. Подобные качества присущи работам подлинно монументальным.
Монументальность в скульптуре характеризуется не размером произведения, не долговечностью материалов (бронза, камень, дерево), а, главное, тем, удалось ли художнику запечатлеть и выразить в своей работе жизненное явление не только глубоко правдивое, но и типичное.
Подлинно монументальное произведение обязательно выражает большие чувства, высокие эмоции, несет в себе глубокие мысли.
В. И. Ленин говорил А. В. Луначарскому, что новые памятники и надписи на мемориальных досках должны содержать "наиболее длительные, коренные принципы и лозунги марксизма"*. Монументальное искусство, создаваемое навеки, должно отражать не случайные явления, а нечто длительное, коренное, важное и великое, память о чем никогда не сотрется в сознании народа. Это искусство отражает большие темы, пропагандирует широкие общественные идеи.
* (Ленин о культуре и искусстве. М.-Л., "Искусство", 1938, стр. 124)
Вот почему скульптор-монументалист ищет в жизни, в том замечательном человеке, образ которого он должен увековечить, те величественные и глубокие чувства, которые определяют его поведение и поступки.
Значительные, масштабные мысли рождают соответствующие жесты, движения, мимику. И чем выразительнее удается скульптору все это отобразить, тем ярче будут проступать в его произведении черты подлинной монументальности.
Умение отвлечься от частного, интимного оттенка в психологическом строе образа, в самой постановке фигуры и сообщенном ей движении, раскрыть и показать типическое, главное в образе человека предопределяет успех скульптора-монументалиста. В особенности, если это типическое пронизывает образ человека во всей его жизненной цельности.
А комбинация трафаретных приемов монументализации статуи никогда не даст убедительных результатов. Самый эффектный и динамичный жест, приданный фигуре, не усилит звучания образа, если он не характерен именно для данного человека, не вытекает из его чисто индивидуальных свойств.
В особенностях поведения человека, манере думать, говорить, чувствовать, в любом его жесте, мимике содержатся те черты и особенности, развив и подчеркнув которые, скульптор сможет создать убедительный и высокохудожественный образ.
Вот почему так важно найти в своем герое черты характера, воплощающие смысл его деятельности, раскрывающие его нравственную силу и красоту, то есть меру общественной ценности его личности. Вот почему задача состоит не в том, чтобы придать скульптурной фигуре какую-нибудь надуманную художником позу или жест, а в том, чтобы найти их в самом этом человеке, лишь развив и художественно подчеркнув их в статуе.
Каждый живой человек находится в самых различных состояниях духа, и при переходе от одного состояния в другое меняется сразу положение тела в пространстве, жесты, движения, мимика.
Скульптор-монументалист должен обладать умением отобрать те жесты и движения, которые со всей непосредственностью и жизненностью выражают главное - героическое в характере и поступках человека. Именно большие чувства и действия и заслуживают воплощения в подлинно монументальном произведении.
Умение их находить - характерная черта монументалистов всех времен. Действительно, посмотрите на "Афину" Фидия, на "Дорифора" Поликлета или на фигуры Парфенона. Вы не увидите там ни одного выдуманного, так сказать, "инсценированного" жеста. То же самое у Микеланджело. Движения Давида или Моисея героично-величественны, отчетливо ясны. В них нет ничего искусственного, выдуманного. Они жизненно естественны и совершенно точно выражают то состояние духа, в котором находятся герои скульптурных произведений. То же самое можно сказать и о "Суворове" Козловского, о "Петре" Антокольского или об удивительно точно и ярко выраженном жесте Минина в памятнике Минину и Пожарскому Мартоса.
Скульптор-монументалист должен помнить, что перед ним стоит сложнейшая задача - сочетать понятность сюжета и силуэта статуи или группы, ясно "читаемых" с большого расстояния, с жизненной убедительностью того же образа, воспринимаемого человеком, подошедшим близко к скульптуре.
Здесь зрителя должны захватить пластическое богатство произведения, сочность скульптурной формы, психологическая убедительность. Все эти драгоценные черты должны раскрываться по мере приближения зрителя к скульптуре. Совершенно нетерпимо, когда зритель, заинтересовавшийся издали скульптурной группой, подходя к ней, чтобы разглядеть получше детали, видит вдруг "пустые" пластически и не работающие психологически поверхности. И начавший складываться в воображении зрителя полноценный художественный образ перестает им восприниматься. Впечатление испорчено - произведение не "доходит" до него.
Блестящим примером необычайной жизненности впечатления продолжает оставаться "Петр I" Фальконе. Ясно выражающий идею памятника силуэт виден с большого расстояния и вместе с тем, подойдя к скульптуре ближе, когда еще сохраняется цельный охват единым взглядом всей фигуры, зритель видит сочную и богатую лепку, уточняющую и обогащающую общий смысл образа Петра - великого преобразователя России.
Можно привести еще один весьма убедительный пример. Талантливый скульптор Опекушин достиг в памятнике Пушкину и достаточной ясности силуэта (в пределах тогда небольшой Страстной площади) и богатства моделировки, не говоря уже о яркой психологической характеристике.
Возвращаясь к вопросу о самом строгом экзамене, который должно выдержать произведение искусства, - о проверке временем, - следует вспомнить ленинское положение, говорящее, что процесс познания начинается с живого созерцания. Чем тщательнее художник изучает действительность, тем ярче ему удается раскрыть взятую тему, тем больше оснований полагать, что его работа окажется долговечной. Ведь именно такие произведения озарены всегда светом большой мысли. Это та волшебная лампа Алладина, которая в сказке помогала увидеть то, что без нее никак не увидишь. Для советского художника такой волшебной лампой является его мировоззрение, свет большой мысли, помогающей не только ему самому увидеть, но и показать зрителю подлинную правду жизни.
К сожалению, до сих пор на наших выставках, наряду с талантливыми произведениями, проникновенно и обостренно воссоздающими сложнейший образ советского человека, мелькают чисто иллюстративные картины и скульптуры, протокольно запечатлевающие жизненные факты вместо полноценного глубоко художественного отображения действительности.
Не о таких ли произведениях говорил В. Верещагин в своей статье "О реализме", утверждая, что в тех случаях, когда существует лишь простое воспроизведение факта или события без всякой идеи, без всякого обобщения, могут быть некоторые черты реалистического выполнения, но реализма здесь не будет и тени?
Следы подобного отношения к натуре существуют еще и в наши дни. Достаточно взглянуть на многие установленные на кладбищах памятники погибшим героям-летчикам, танкистам, артиллеристам, чтобы в этом убедиться. В таких портретах раньше всего бросаются в глаза не какие-либо ярко индивидуальные черты лица, характеризующие героя, а скрупулезно вылепленные с мельчайшими подробностями ордена, которыми он был награжден.
Неужели скульпторы - авторы подобных мемориальных портретов - не понимают, что героизм замечательных советских людей надо показывать через их благородный облик, а не через изображение знаков отличия и орденов?
Советским художникам не по пути ни с ущербным, лишенным мысли модернизмом, ни с бесчувственным унылым натурализмом. Слишком сложны и величественны задачи, стоящие перед ними!
- Никогда не забуду, - рассказывает Томский, - замечания, которые сделал мне Андрей Александрович Жданов во время моей работы над рельефами для памятника Кирову. Вначале они мне никак не давались. Я старался придать значительность изображенным на рельефах фигурам рабочих и искал для этого внешне эффектных поворотов и жестов. Рассматривая их в процессе работы, Жданов заметил, что советский человек настолько прекрасен, его духовная жизнь настолько богата, что нет никакой нужды выдумывать красивые позы. Это получается всегда нарочито и искусственно. Нужно уметь увидеть подлинную жизненную красоту, надо быть глубоко правдивым в своем искусстве. Только тогда скульптурное произведение получится по-настоящему значительным.
- Запомните, молодой художник, - добавил во время этой памятной для меня беседы Андрей Александрович, - придет время, и это время уже недалеко, когда советский человек станет самым красивым человеком за все время существования мира. И не только духовно, но и физически. С каждым днем улучшающиеся условия жизни, укорачивание рабочего дня, изобилие жизненных благ, расцвет спорта будут служить всестороннему гармоническому развитию советского человека.
- И мы - художники, - говорит Томский, - должны быть во всеоружии, чтобы оказаться в силах изобразить этих новых прекрасных людей. Вряд ли за все время существования искусства тем или иным правительством было оказано художникам столь высокое доверие и честь - находиться в первых рядах строителей нового общества. Впервые наша партия, наше правительство оказали такое доверие художникам, писателям, музыкантам, артистам, убежденные в том, что искусство является могучей силой в воспитании нового человека.
Мне очень запомнились слова старой украинской колхозницы, которая, выступая по радио, сказала: "Во имя человека надо работать так, чтобы аж небо запело!"
Вот так, с подлинным энтузиазмом должны творить и мы - советские художники. С открытым сердцем и пламенной душой!
И когда ты, мой товарищ ваятель, стоишь в задумчивости перед мраморной глыбой и видишь, как, говоря словами поэта Антокольского, "сквозь трещины скал прорезаются к свету глаза твоих будущих статуй", никогда не забывай, что твое произведение должно уже сегодня работать на будущее. Одухотворенным и гармоничным представляется мне наше искусство будущего, которое станет непременной потребностью человека, без которого он не сможет жить и работать!..
Много времени и сил уделяет Николай Васильевич Томский общественно-партийной работе. В 1967 году он был в третий раз избран депутатом Верховного Совета РСФСР. Он не только принимает избирателей, обращающихся к нему за помощью, но и сам часто ездит к ним на заводы, в совхозы и колхозы.
- Эта почетная работа, - говорит Томский, - не только увлекает меня, поскольку я реально вижу, как помогает вмешательство депутата в самые разнообразные вопросы, но и приносит мне большую пользу как художнику. За последнее время пришлось побывать по депутатским делам на целом ряде промышленных предприятий Подмосковья. Характерная черта всех новых заводов и фабрик, построенных за последние годы, - подавляющее большинство молодых рабочих. На одном предприятии я наблюдал, с какой самоотверженностью трудятся эти молодые энтузиасты, составляющие свыше восьмидесяти процентов общего количества рабочих. А как широк круг их жизненных интересов! По вечерам они работают над повышением своего культурного уровня. Те, кто не закончил среднюю школу, заканчивают ее без отрыва от производства, другие готовятся к поступлению в высшие учебные заведения. Каждая такая поездка - большая творческая зарядка для художника!
Общественной деятельностью Томский занимается не от случая к случаю, а повседневно и регулярно. В молодые годы он был председателем секции скульптуры и членом правления Ленинградского отделения Союза советских художников, позднее возглавлял Московский Союз советских художников.
Николай Васильевич Томский - народный художник СССР, президент Академии художеств СССР, ректор Московского государственного ордена Трудового Красного Знамени художественного института имени В. И. Сурикова и профессор этого института.
Кроме того, он является членом президиума Союза художников РСФСР, членом художественных советов и художественно-экспертных советов Министерства культуры СССР и РСФСР, президентом секции изобразительных искусств Всесоюзного общества дружбы с зарубежными странами, членом Градостроительного совета Москвы.
Томский - участник выставочных комитетов всесоюзных и республиканских художественных выставок. Являясь действительным членом общества "Знание", он выступает на диспутах по вопросам изобразительного искусства, читает доклады и лекции на эти темы.
Проект пилона с изображением К. Маркса. Гипс
Проект пилона с изображением В.И. Ленина. Гипс
Если добавить, что он состоит еще членом Совета по охране памятников старины, а также совета Бородинского музея, часто посещает мастерские молодых художников и своих товарищей по работе, то становится ясным, что времени для творческой работы у скульптора остается явно недостаточно. Вот почему до глубокой ночи горит свет в его гостеприимной мастерской...
Вероятно, в одну из таких ночей Томский написал строки, которые являются ключом к пониманию всего его творчества.
"Мастерство начинается с умения улавливать в самой жизни ее наиболее характерные черты, видеть художественную красоту в самой действительности. Далее мастерство состоит в умении увиденное в жизни, характерное, прекрасное полностью воплотить и выразить в совершенной пластической форме".
Томский верен своим идеалам на всем протяжении своей богатой творческой жизни. Он является примером мастера, в котором так полно и гармонично сливаются воедино человек и художник. В своем творчестве он очень искренен, а еще Сергей Васильевич Рахманинов очень верно заметил, что самое высокое качество искусства - его искренность.
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://sculpture.artyx.ru/ 'Скульптура'