Введение (В. В. Ермонская)

Среди обширной литературы по изобразительному искусству до сих пор не было труда, посвященного истории русского художественного надгробия.

Между тем этот раздел искусства представляет значительный интерес; среди произведений, относящихся к этому жанру, существует множество образцов высокой художественной ценности. Многие известнейшие русские скульпторы, архитекторы и даже некоторые живописцы внесли свой вклад в область мемориального искусства. Эти памятники составляют органическую, неотъемлемую часть отечественной скульптуры и архитектуры, и без знания ее невозможно представить себе полную и всестороннюю картину развития русского искусства.

Но тема эта имеет не только искусствоведческий смысл. Любое искусство всегда боролось за души и сердца людей. Современная программа нравственного и эстетического воспитания нового человека, в особенности молодежи, предполагает максимальное обогащение духовного мира современника. Воспитание уважения к памяти ушедших занимает в этом смысле не последнее место, ибо это - одно из проявлений чувства Родины. Вспомним пушкинское: "...любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам". Здесь заложена вечно живая драматическая и потому особо действенная связь времен и поколений, которая в свою очередь способствует привлечению сознания людей к основным, магистральным этическим проблемам времени. Поэтому своевременным и необходимым представляется включение в ряд изучаемых художественных произведений и мемориального материала. Давно известно, что кладбища говорят не только об умерших, но - не менее красноречиво - и о живых, об их культурном уровне и художественных вкусах.

Опыт мирового искусства в области художественного надгробия поистине безграничен. Еще в глубокой древности, воздвигая на могиле надгробный памятник, люди стремились делать его как можно прочнее и лучше, так как он создавался "навечно" и заключал в себе оценку жизненного пути погребенного. В надгробии находили выражение социальные, морально-этические и эстетические идеалы времени; формы их воплощения были в высшей степени многообразны.

В будущем исследователи искусства, вероятно, сумеют развернуть широкую панораму развития стилей, смены различных образов и форм в искусстве художественного надгробия. Картина при этом окажется, несомненно, грандиозной и впечатляющей: в ней найдут место такие типы надгробий, как египетские пирамиды и греческие стелы, римские саркофаги и фаюмские портреты, скифские курганы и романские надгробные статуи, скульптурные композиции Микеланджело, Бернини, Пигаля и Мартоса, русские простонародные голубцы и ансамбли Саласпилса и Хатыни.

Уже одно только перечисление показывает, что все эти произведения входят как неотъемлемая часть в золотой фонд наследия мирового искусства. При всем бесконечном многообразии типов художественных надгробий в них есть нечто общее, объединяющее их в одну сложную разновидность искусства, - их предназначенность. Надгробный памятник предполагает в себе почти неизбежно синтетическое использование разных видов искусства при общем единстве их мемориального назначения (в сфере данного памятника). И если формы надгробий исторически меняются, они все же продолжают сохранять свою мемориальную функцию. А их несомненные художественные достоинства привлекают, особенно в крупных некрополях, миллионы посетителей.

Подводя итог жизненного пути человека, памятник говорит о вечных моральных ценностях: героике и патриотизме, честности и преданности убеждениям, служении обществу трудом и талантом. Высокий строй мыслей и чувств, выражаемый надгробными памятниками, их очищенность от суеты повседневного сообщают им, несомненно, черты монументального произведения.

От городского памятника или от обычной мемориальной доски, имеющей историко-документальное значение, памятник надмогильный отличается прежде всего определенным эмоциональным настроем. Художественное надгробие "вступает в общение" с приблизившимся к нему человеком и требует от него известной сосредоточенности. Интонация восприятия памятника бывает обычно индивидуальной и, как правило, лирической, интимной. Это наделяет памятник особой силой воздействия, создает вокруг него атмосферу своеобразного настроения, очищающего душу. Повествуя об ушедших, памятник всегда обращается к живым.

Обусловленность надгробий религиозными воззрениями самым непосредственным образом сказывалась на их характере вплоть до недавнего времени. Религиозные догматы всегда были неотделимы от идеологии в классовом обществе и, следовательно, характеризовали не только церковную, но и гражданскую историю этого общества. В то же время сами художественные решения определялись во многом формами господствующего стиля той или иной эпохи, национальной школы, индивидуальным почерком мастера. Во многом они зависели также от вкуса и социального положения заказчика и многих других обстоятельств.

Рассмотрение истории надгробия за тысячелетний путь развития в масштабах СССР - дело чрезвычайно трудоемкое и сложное, требующее не одного специального исследования. Поэтому авторы книги решили ограничить себя рамками изучения русского индивидуального надгробия. Развитие этого раздела искусства у других народов Советского Союза проистекало по-своему и было связано с другими обрядами и верованиями, с другой художественной культурой.

Пользуясь ранее сложившейся в искусствоведческой науке периодизацией, авторы рассматривают основные этапы развития русского художественного надгробия, начиная с эпохи Киевской Руси XI в. и кончая разделом дореволюционного надгробия начала XX в. Период древнерусского надгробия, впервые здесь систематизируемый, естественно, оказался небогат памятниками, уцелевшими до наших дней. Однако процесс развития и смены мемориальных форм в эпоху средневековья крайне интересен, хотя сами по себе памятники зачастую представляют, скорее, историко-археологическую ценность.

Древняя Русь знала определенные типы надгробий, в которых синтезировались разновидности архитектуры малых форм и прикладного искусства. Начиная с XVIII в. надгробный памятник чаще всего решался как синтез скульптуры и архитектуры малых форм; порой он включал также мозаику и фреску. Скульптура обычно входила в композицию надгробия в виде аллегорических статуй или в виде портретного изображения умершего. В мемориальных памятниках этого периода встречались и другие жанры: в отдельных рельефах можно найти и элементы пейзажа, и бытовые сцены, и даже сцены исторические, а также различные геральдические и аллегорические знаки, характеризующие личность умершего.

От эпохи XVIII - первой половины XIX в. сохранилось значительно больше материала. Высокие художественные образцы этого жанра, созданные выдающимися мастерами русского классицизма в скульптуре и архитектуре малых форм, уже давно привлекали к себе внимание исследователей. Все же и здесь удалось обнаружить некоторые еще не публиковавшиеся первоклассные произведения, уточнить ряд атрибуций, проанализировать типичное для того или иного этапа развитие форм мемориальных сооружений, их идейное содержание.

Раздел надгробий второй половины XIX - начала XX в., довольно сложный по своему художественно-стилевому составу, рассматривается в целом также впервые и содержит ряд непубликовавшихся произведений крупных скульпторов и зодчих. Он позволяет понять, с каким творческим опытом пришло русское искусство в этой области к эпохе Октября.

Таким образом, представляется возможным впервые окинуть взором общую картину русского мемориального искусства за многовековой путь его развития, несмотря на неизбежную краткость изложения и неполноту географического охвата материала, которые обусловлены небольшим объемом книги. Авторы полагают, что, делая первый шаг в части сбора и систематизации материала, они кладут начало дальнейшей работе по расширению и теоретическому углублению данной темы.

В дореволюционной научной литературе XIX - начала XX в. по разделу древнерусского надгробного памятника, как уже говорилось, обобщающих работ не было. Но поскольку исследуемый материал этого периода связан не только с историей искусства, а тесно соприкасается с археологией и собственно с историей, сведения о нем разбросаны в трудах многих русских археологов, а также в многотомных изданиях по истории искусства, таких, как "Русские древности в памятниках искусства" И. Толстого и Н. Кондакова (Спб., 1889 - 1899), "Народные русские деревянные изделия" А. А. Бобринского (М., 1911-1914, вып. 1 - 12), в справочных изданиях "Петербургский некрополь", "Московский некрополь" и "Русский провинциальный некрополь", предпринятых группой ученых под руководством В. И. Саитова в 1907-1914 гг. Отдельные периоды и вопросы, а иногда просто отдельные памятники получили освещение в статьях и публикациях у В. Н. Щепкина ("Отчеты Исторического музея за 1906 год", М., 1907, приложения), А. В. Орешникова ("Памятник XV века в Белой Палате в Ростове", М., 1894), И. А. Шляпкина ("Древние русские кресты. I. Кресты новгородские", Спб., 1906). Имеется много печатных материалов, носящих характер публикаций или описаний древних монастырей, в которых упоминается о хранящихся там памятниках мемориального характера.

Интересные, хотя и крайне беглые, замечания Н. Н. Врангеля о древнерусских надгробиях содержатся в "Истории русского искусства", издававшейся под редакцией И. Э. Грабаря (т. V, М., 1916). Однако формы древней мемории не стали там предметом специального изучения.

Раздел советской литературы, в которой можно почерпнуть отдельные сведения о древнерусском периоде в истории надгробия, более обширен. Эти сведения встречаются у таких крупнейших ученых, как М. И. Артамонов, А. В. Арциховский, А. Д. Варганов, Н. Н. Воронин, М. К. Каргер, В. Н. Лазарев, И. В. Маковецкий, А. Л. Монгайт, Н. Н. Померанцев, Б. А. Рыбаков, Н. Н. Соболев, и других историков, археологов и искусствоведов.

Много сведений было почерпнуто в капитальных трудах Б. А. Рыбакова ("Ремесло Древней Руси", М., 1948), Н.Н.Воронина ("Зодчество Северо-Восточной Руси", тт. I-II, М., 1961 - 1962), Н.Н.Соболева ("Русская народная резьба по дереву", М., 1934), И. В. Маковецкого ("Памятники народного зодчества русского Севера", М., 1955) и в отдельных разделах "Истории русского искусства", тт. I-IV (М., 1953-1959), написанных Б. А. Рыбаковым, Н. Н. Ворониным, В. Н. Лазаревым, М. К. Каргером, Н. Е. Мневой, М. А. Ильиным, а также другими авторами. Особо следует отметить монографию Н. И. Кресального "Софийский заповедник в Киеве" (Киев, 1960), ценные исследования И. И. Плешановой ("Керамические надгробные плиты Псковско-Печерского монастыря". - В кн. "Нумизматика и эпиграфика", вып. VI, М., 1966), В. Б. Гиршберга ("Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья". - В кн. "Нумизматика и эпиграфика", вып. I, M., 1960, и вып. III, 1962), статьи Т. В. Николаевой (о надгробных плитах Загорского музея. - В кн. "Нумизматика и эпиграфика", вып. VI, М., 1966, и в ряде номеров журн. "Советская археология"), а также работы других археологов.

Расцвет русской мемориальной скульптуры и архитектуры во второй половине XVIII и первой половине XIX в. - общепризнанное явление. Этому периоду был посвящен ряд оценок и высказываний в таких общих трудах, как "История русского искусства" под редакцией И. Э. Грабаря (т. V, написанный Н. Н. Врангелем). Однако материал трактуется в них не в плане специального изучения искусства мемориала, есть лишь упоминания о некоторых памятниках, как о звеньях общей цепи развития скульптуры.

Среди более специальных работ, пытающихся определить общую картину эволюции мемориального жанра XVIII - первой половины XIX в. и набросать вкратце пути его предыстории, нужно отметить содержательную статью Ю. Шамурина "Московские кладбища", которая была опубликована в книге "Москва в ее прошлом и настоящем" (вып. 8, М., 1913), а также специальный раздел Г. К. Лукомского в его книге "Русская провинция" (Пг., 1916).

В советское время количество печатных работ по этому же периоду значительно увеличилось. Здесь следует прежде всего назвать общие труды Н. Н. Коваленской: "Историю русского искусства XVIII века" (М., 1940), "Историю русского искусства первой половины XIX века" (М., 1951), ее же книгу, посвященную Мартосу (М. - Л., 1938), и "Русский классицизм" (М., 1964), а также целый ряд монографий других авторов о скульпторах Гордееве, Мартосе, Козловском, Шубине, Витали, Демут-Малиновском, С. Пименове, И. Теребеневе. И все-таки самому мемориальному жанру долго не уделялось достаточного внимания; во всех этих трудах и даже в монографиях надгробия рассматриваются в общем процессе творчества того или иного мастера.

И лишь сравнительно недавно специальная, но краткая статья "Мемориальная скульптура", намечающая эволюцию этого жанра, была опубликована А. И. Леоновым в книге "Русское декоративное искусство" (т. II, М., 1963). Однако, поместив свою работу в труде, посвященном русскому декоративно-прикладному искусству, автор тем самым отнес всю мемориальную скульптуру в раздел декоративного искусства, что вряд ли правомерно. Особое место занимает проблемная статья М. В.Алпатова "К истории русского надгробия XVIII века" во втором томе его "Этюдов по истории русского искусства" (М., 1967), освещающая некоторые вопросы искусства мемориального памятника. Соответствующее место заняли сведения, публиковавшиеся в таких изданиях, как "Краткая художественная энциклопедия" (т. 3, М., 1971) и биобиблиографический словарь "Художники народов СССР", издаваемый с 1970 г.

Многолетняя плодотворная деятельность коллективов таких музеев, как Музей городской скульптуры в Ленинграде и Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева в Москве, еще с 1920-х гг. была направлена на выявление, сбор, реставрацию и изучение русских надгробий. Энтузиастам этого дела мы обязаны тем, что многие лучшие памятники были вывезены из церквей и закрытых кладбищ и дошли до наших дней в сравнительно хорошей сохранности. Сотрудниками этих музеев были изданы "Путеводитель. Научно-исследовательский музей архитектуры" (М., 1962, автор статьи о некрополе Н. К. Сошина), где есть содержательный раздел, посвященный некрополю бывшего Донского монастыря в его современном состоянии, с описанием лучших памятников; "Путеводитель по Музею городской скульптуры" (1-е издание - Л., 1963, 2-е издание - Л., 1972, авторы Г. Д. Нетунахина и Н. И. Удимова), включающий не только сведения о памятниках Ленинграда, но и о лучших надгробиях некрополей Александро-Невской лавры и "Литераторских мостков" Волкова кладбища. Второй путеводитель более развернуто излагает сведения о русских и советских мемориальных памятниках, представленных в этих некрополях, анализирует творческие особенности наиболее известных мастеров.

По разделу надгробий второй половины XIX и начала XX в. печатные материалы особенно скудны. Имеются лишь редкие, случайные статьи, заметки и упоминания в дореволюционной периодической печати и монографиях по смежным вопросам, касающиеся отдельных памятников.

В советской литературе собирание и изучение материала этого периода только начинается.

В силу недостаточности литературных материалов авторы в процессе работы над книгой обращались за помощью ко многим специалистам, которым они и выражают свою благодарность. Особенно хочется поблагодарить: кандидата искусствоведения В. И. Антонову, историка В. Б. Гиршберга и доктора исторических наук С. О. Шмидта, которые, ознакомившись с разделом древнерусских надгробий, любезно сообщили ряд ценных указаний; доктора искусствоведения А. А. Сидорова, консультировавшего по отдельным вопросам; художника В.В.Домогацкого, познакомившего с фотографиями несохранившихся московских надгробий XVIII в. из архива его отца скульптора В. Н. Домогацкого.

Посещая ряд музеев страны и пользуясь консультациями их научных сотрудников, авторы книги за помощь в работе при сборе материалов и сведений выражают свою благодарность: в Государственном Эрмитаже - В. Д. Белецкому и 3. В. Зарецкой; в Государственной Третьяковской галерее - О. И. Гапоновой, И. М. Гофман, Е. Ф. Каменской, О. П. Лазаревой; в Государственном Русском музее - В. К. Лауриной, И. И. Плешановой, М. Г. Овчинниковой, Л. П. Рыбаковой, Л. В. Фадеевой и Л. С. Шапошниковой; в Государственных музеях Московского Кремля - Н. Д. Маркиной и Н. С. Шеляпиной; в Государственном Историческом музее и его филиалах - М. Ю. Барановской, Е. С. Овчинниковой; в Музее истории Ленинграда - Р. А. Шпиллер, А. С. Кожевникову и А. М. Павелкиной; в Государственном музее городской скульптуры Ленинграда - А. И. Черно, Г. Н. Шкода; в Павловском дворце-музее - A. M. Кучумову, Н. И. Громовой, В. А. Беланиной; в филиале Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А. В. Щусева - Е. И. Кириченко; в Киевском музее русского искусства - Э. А. Бабаевой и А. Т. Кнюху; в Государственном архитектурно-историческом заповеднике "Софийский музей" в Киеве - С. А. Высоцкому; в Псковском историко-художественном и архитектурном музее-заповеднике - И. Н. Ларионову и Л. А. Творогову; в Новгородских научно-исследовательских архитектурно-реставрационных мастерских - Л. М. Шуляк; в Рязанском историко-архитектурном музее-заповеднике - Э. К. Киселевой; в Калининской областной картинной галерее - Н. В. Ковалевой и Н. Ф. Судаковой; в Кисловодском музее Н. А. Ярошенко - И. В. Поленовой, а также многим другим товарищам, оказавшим содействие авторам в их работе.

Следует также заметить, что полезные указания и сведения были получены авторами от ныне уже покойных ученых: Л. С. Ретковской, Д. П. Гордеева, Н. Е. Мневой, В. Ф. Румянцевой, В. М. Рогачевского, Г. М. Преснова, А. Л. Монгайта, А. Н. Свирина, Н. С. Барсамова, Н. К. Сошиной.