Художник-биолог

(Синтез науки и искусства в творчестве В. A. ВАТАГИНА)

В творчестве Василия Алексеевича Ватагина сказалось особенно ярко и убедительно влияние среды и общественных отношений на развитие его индивидуальности как художника.

"Внешний конфликт и внутреннее раздвоение" - так определяет он сам основную линию борьбы за самоутверждение художника, свой путь большого мастера, полным голосом, всеми художественными средствами своего дарования заговорившего только после Октября. Это - борьба двух противоположных начал: передового натуралиста - бытописателя зверя, требовательного к себе и своей работе, и художника - изобразителя, стремящегося дать нечто типичное и вместе "свое" оригинальное и своеобразное в способах изображения.

Взаимопроникновением этих двух начал, их слиянием с первых этапов определялось творческое лицо В. А. Ватагина, как художника-биолога. Но это не укладывалось в каноны "свободного бессюжетного искусства", опустошенной, дрожавшей перед раскатами надвигавшегося Октября декадентской указки буржуазно-интеллигентских верхов, создававших еще погоду безвременья на российском Парнасе.

В дореволюционный период Ватагин понуждал себя, свое здоровое, бодрое и жизнерадостное чутье художника к поискам "золотого руна" - "чистого и свободного искусства". Но оно, как метерлинковская Синяя птица, ускользало.

Эти "свободные" художественные работы, благодаря присущей автору объективности и склонности к натурализму, трактовались художественными критиками как зоологические и географические наглядные пособия. Этот конфликт и длительная борьба с самим собой не могли, однако, побороть свойств, лежащих в самой основе дарования автора. В итоге все попытки "свободного творчества" оказывались теми же объективными образами, которые ложились в основу новых и новых тематических работ. Совершенно естественно, что давление формалистической критики, с одной стороны, и требования научными заказчиками фотографического "сходства" с другой, - задерживали развитие сил художника. Наука и искусство были метафизически разобщенными в теории и практике до-Октябрьской России.

Руководящим принципом научных работ зоологов было преклонение перед документом, фактом "самом по себе", бесперспективность и боязнь обобщений, - то, что позднее вскрыто как "ползучий эмпиризм" анализом марксистско-ленинской философии.

Тематическое искусство, как одно из средств познания, изображение, как изучение в образах природных явлений, - почти не имело почвы. Вершиной запроса к художнику-естественнику в таких условиях мог быть только зоогеографический атлас, да книжные "картинки-иллюстрации", мало интересовавшие издателей.

В такой обстановке даже голос К. А. Тимирязева о важности и ценности для науки сотрудничества художника (по поводу акварелей Строганова) не мог изменить сухой, односторонней узости запросов ученых к художнику.

1. Дарвин (гипс)

Немудрено, что художественная продуктивность Ватагина в до-Октябрьские годы была невелика, так как ему предстояло либо оправдывать "высокое звание художника" отказом от своей индивидуальности, либо оставаться прикладником - "ремесленником на пороге храма искусства". Только перемена социальной среды, основного заказчика, коренное изменение общественного взгляда на искусство более высокий общекультурный уровень запросов общественности - могли развязать потенциальные возможности художника-биолога. "Октябрьская Революция дает небывало широкие возможности применения накопленного опыта в очень разнообразных областях", так заявляет Ватагин, подтверждая это заявление широко развернувшимся творчеством в области тематического, естественно-научного искусства.

Только в этом разнообразном, но целеустремленном творчестве, как средстве оформления и овеществления идей эволюции и дарвинизма (как ест ественно-научной основы марксизма) раскрывается широта, глубина и действенное общественное значение Ватагина как художника-биолога.

Огромная роль науки при социализме и ближайшие перспективы науки в стране Советов - необъятны. Раздробленность, разорванность, обособленность научных работ буржуазного, до-социалистического мира сменяется комплексным охватом огромных тем - заданий соцстройки, проблем, разрешаемых коллективными усилиями многих сотен ученых. В любой области знаний - методологически- принципиальный и исследовательски глубокий охват научной работы становится обязательным стилем пашей великой эпохи.

В первую очередь это относится к биологии, общее направление которой у нас идет от унылой и бесструктурной эмпирии, как самодовлеющего метода, к целеустремленному выявлению всеобщей взаимообусловленности и связанности явлений.

Подъему науки соответствует не менее бурный рост всех видов искусства. Оно развивается во всей многогранности своих специфических особенностей, но общая его направленность та же, что и науки - в углубленном опосредствовании окружающего нас мира. Здесь наука и искусство скрещиваются, различными средствами выполняя одну общественную функцию: познание мира для его перестройки. То, что исследователь-биолог в результате своих наблюдений, обобщений и выводов дает зафиксированным на бумаге в научной статье, нуждается в иллюстрировании различными способами - от чертежа до кино-фильмы включительно. Но все эти вспомогательные средства имеют только очень относительное значение и пользование ими ограничено областью пояснения отдельных черт и особенностей описываемых фактов.

Суммированные и прошедшие через умственную лабораторию исследователя обобщения, выводы и итоги для таких вспомогательных средств недоступны, кроме самой непосредственной и грубой эмпирии.

И здесь несомненна огромная роль научно-художественной картины и скульптуры, передающих с "удесятеренной реальностью", с необходимой полнотой и убедительностью все существенное и основное, при чем средства передачи (и восприятия) расширяются. Научно-художественное произведение не только является творческой научной документацией автора, исчерпывающе понятной для специалиста, но становится вполне доступным и широким слоям неспециалистов в естествознании, включающихся в область научного знания и обобщения через научно- художественные произведения.

Глубокие связи и закономерности естественно-исторического развития, вскрытые художником, проходят воочию перед зрителем, и он видит то, что мог увидеть только натуралист исследователь.

Но связь науки и искусства, их взаимопроникновение только еще становится в порядок дня в нашей бесконечно разнообразной практике. Сотрудничество ученого и художника еще не стало бытовым явлением, хотя бурно растущие наука и искусство имеют в этом направлении широчайшие перспективы и богатое будущее. Совсем не случайно намечается сближение работников науки и художественного слова; тот же путь предстоит и изо-художникам - это очередные запросы нашего времени.

В свете этого именно обязательного сближения и следует рассматривать весь творческий путь и достижения художника-биолога В. А. Ватагина.

В эпоху пред-Октябрьскую Ватагин считался, - хотел он этого или нет, - художником-прикладником, еле признаваемым своим цехом. Он был, как художник, во всяком случае явлением изолированным.

В трезвой романтике социалистического строительства линия художественного самоопределения Ватагина оправдывается всей суммой запросов нашей действительности, определяющей глубокое взаимопроникновение научного и художественного творчества. Исключение становится правилом, ведущим началом, школой бурного, жизнерадостного, научно сознательного, высоко-художественного творчества.

В чем же основные общественно-значительные черты художественной индивидуальности Ватагина?

Первая его особенность - искусство трактуется как средство познания: целеустремленное тематическое искусство - способ проявления и оформления идей эволюции и дарвинизма; изображение - изучение в образах природных явлений.

Вторая существенная черта - объективность восприятия и передачи действительности, простота и понятность изображения.

Третья особенность - "большая работоспособность, упорное, напряженное постоянство", при основном принципе - количество, переходящее в качество (вся тематическая работа строится, как и прежде, на непосредственных наблюдениях и зарисовках с натуры).

"Годы ученичества продолжаются, до последних дней идет накопление новых наблюдений и улучшение техники", то, что мы теперь называем борьбой за высокое мастерство.

2. Скульптуры и картины в отделе 'Происхождение человека'. Дарвиновский Музей

Взаимообусловленностью этих основных ватагинских черт (далеко не исчерпывающих его творческой индивидуальности) определяется и, главное, объясняется направление, содержание и качество его художественной продукции, значение его как художника-биолога, зачинателя и основоположника естественно-научного художественного мастерства. Область творчества Ватагина очень широка и разнообразна по форме и средствам выполнения. Чтобы оценить по существу содержание его работ, необходимо рассмотреть их не только порознь, как самодовлеющие художественные ценности, но и по циклам, по тематическим заданиям обслуживаемых ими участков обще-научного культурного фронта.

Прежде всего, В. А. Ватагин широко известен, как иллюстратор школьных учебников по географии и зоологии, как автор естественно-научных "наглядных учебных пособий".

Это та область проявления мастерства художника, которая считалась в "недоброе старое время" делом для него зазорным, а по неизжитой за годы революции традиции и теперь многими художниками расценивается как работа "второго сорта" - как "путь скольжения к халтуре".

В свете запросов культурной революции, отображенных историческими постановлениями ЦК ВКП(б), направленными на качественное улучшение подготовки кадров в стране сплошной грамотности и безграничных культурных возможностей - учебник и учебное пособие, как мощное орудие социалистической стройки, приобретают огромное значение.

Ватагин уделяет научной зоологической иллюстрации очень много внимания и сил. В результате его длительной подготовительной работы, как первый итог, в 1912 г. издается зоогеографический атлас, составленный профессором А. А. Мензбиром и исполненный Ватагиным в 30- многокрасочных картинах.

3. Горилла (гипс)

К. А. Тимирязев в подробной рецензии, помещенной в "Вестнике Европы", дает высокую оценку этому атласу как научно-художественному пособию. "Это издание обязано своим существованием редко счастливому сотрудничеству ученого и художника: ученого, известного в области изучения географического распределения животных, и художника, получившего основательное зоологическое образование и приложившего свой талант к изучению животных в их формах, физиономии, движениях и повадках и посетившего с этой целью лучшие зоологические сады Европы".

Разбирая художественные достоинства атласа, Тимирязев говорит: "главный успех художника, конечно, зависит от подвижности его фигур: все они живут, бегут, крадутся, порхают, а рядом с этим, где нужно, не упущены самые тщательные подробности их бесконечного разнообразия одежды. Стоит указать на общего знакомца - медведя, изображенного в смелом ракурсе в три четверти сверху и сзади, но эта, казалось бы, бесформенная масса полна движением и щеголяет каждым волоском своей шубы; на разнообразные вариации того же основного мотива подкрадывающейся к своей жертве большой кошки (тигр, ягуар, пума и т. д.); на блестящий колорит фазанов и павлинов и легкое разметающееся по ветру оперение райской птицы".

Приведенные выдержки особенно характерны, как ранняя аттестация Ватагину-художнику, в котором К. А. Тимирязев угадал естественно-научный, творческий подход к изображению, претворяющий научный анализ зверя в художественное произведение. И, главное, - подход вполне самостоятельный как равноправного исследователя, вскрывающего изобразительными средствами зверя, как форму естественно-исторического развития во взаимодействии организма и среды, в процессе "становления", как звено "прерывной непрерывности" органического мира. Но Ватагин в своем искусстве не только зоолог морфолог с экологическим направлением, ощущающий форму зверя в окружающей его среде. Он биолог-мыслитель, дарвинист, обобщающий важнейшие черты, выявляющий художественной интуицией те особенности, которые позднее (в 1920 г.) Н. И. Вавилов назвал "радикалами" в открытом им законе гомологических рядов.

Именно этим глубоким и ясным проникновением в сущность зверя высоко поднимаются над общим уровнем художников-зверописцев работы В. А. Ватагина в "наглядном учебном пособии" так же, как в научно-художественной монографии зверя (и "гориллы" и "рыси").

Художник Ватагин неотделим от Ватагина биолога, дарвиниста.

Цикл иллюстрированных "учебно-наглядных" работ В. А. Ватагина очень велик; в советской действительности он идет от "зверей Восточной Европы" Огнева до "Большой Советской Энциклопедии".

Полный общественный отчет Ватагина в творческой деятельности представлен в его работах для Дарвиновского музея, позднее - Зоопарка и Московского музея Зоологии.

Центральный Государственный Дарвиновский музей, в лице его основателей - проф. А. Ф.Котс и И. Н. Ладыгиной-Котс, безусловно сыграл решающую роль в направлении творчества Ватагина, так же как и сам художник из сотрудников музея стал его основателем.

Если многочисленные путешествия художника-биолога обогатили его фактическим материалом личных впечатлений, то здесь он впервые получил возможность работать над крупными вещами, был обеспечен внимательным и интенсивным сотрудничеством ученых энтузиастов музея и вполне закономерно "нашел себя", как эволюционист и дарвинист, работая над созданием основной научно-художественной экспонатуры, задуманной как законченный тематический цикл вопросов и проблем эволюции и дарвинизма.

4. Обезьяна (дерево)

В многолетних работах для Дарвиновского музея (продолжающихся и по сей день) не все вполне удовлетворяло Ватагина. Но самый факт разработки целой галлереи произведений по основной тематике музея свидетельствует о "вживании" художника в общую концепцию и схему идей музея, представляющего собой явление исключительное в ряду естественно-научных музеев мира по широте использования художественных работ в общей экспонатуре и экспозиции, так как все содержание Дарвиновского музея разрабатывалось и оформлялось как целостное научно-художественное произведение.

Многолетнее участие в работах коллектива научных организаторов музея неминуемо усилило целенаправленность личных, субъективных устремлений художника, дисциплинировало в хорошем смысле слова его эмоциональные импульсы. В результате - Дарвиновский музей наряду с "живыми зверями и птицами" (лучшими в Европе препаратами) художника Ф. Е. Федулова, имеет скульптуры и картины В. А. Ватагина, составляющие часть его научно- художественной экспонатуры и экспозиции,

В длинном перечне монументальных произведений Ватагина, украшающих залы Дарвиновского музея, заслуживают особого внимания скульптуры человекообразных обезьян, картины на тему "изменчивость и среда", "борьба за существование", картины по палеонтологии и скульптуры - реконструкции первобытного человека.

Свобода пользования скульптурой и живописью, как основными изобразительными средствами, позволяет Ватагину производить выбор средств в зависимости от темы и научно-художественной задачи, требующей определенного решения.

5. Шимпанзе (дерево)

Разработка темы: "антропоиды, как ближайшие родичи человека", которой Василий Алексеевич уделил исключительно большое внимание, требовавшее сопоставления звериного и человеческого на гранях зоологического - выполнена главным образом в скульптурных обобщениях-портретах. Также скульптурно разработана другая тема: "реконструкция первобытного человека". В этих мощных по силе изобразительности портретах-скульптурах важно отметить для характеристики Ватагина, как биолога, полнокровную материальность изображаемых объектов, несмотря на высокую степень обобщения, данную в скульптурах. Отсутствие антропоморфизма изображения в антропоидах и качественное преобладание человеческого над животным в реконструкциях первобытного человека дано не как стилизация - черты внешних сходств и различий, а как единство внутренних противоречий, найденных художником философски и облеченных в доходящую до восприятия форму. В этом особая ценность трудных и смело выполненных скульптур и крупная победа художника-биолога, приблизившегося сознательно или бессознательно к диалектико-материалистической трактовке темы.

Понятно, совершенно в стороне в данном случае должен оставаться вопрос о соответствии принадлежащих Котсу и Ватагину реконструкций первобытного человека их прототипам: относительно малая изученность вопроса мировой наукой оставляет много места для споров. Но совершенно очевидна удача воплощения их в скульптуре, овеществления современных научных данных об ископаемом человеке в материалистической трактовке, отводящей орудиям труда решающую роль в очеловечении обезьяны.

Резко и законченно выявлено лицо художника в ряде крупных картин-панно Ватагина на обще-биологические темы. В этих живописных работах ценна не только жизненная правдивость изображения, соответствие изображенного строго научным понятиям и представлениям, но и непосредственная художественная интуиция, эмоционально проникающая картину и вызывающая у зрителя чувство соприкосновения с далеко идущей и обобщающей научной романтикой, не выходящей из границ действительности.

Как на пример, укажем панно "Мамонты". Здесь пет яркой декоративности, краски не блещут, но их и не чувствует зритель самих по себе. Перед ним - кусок захватывающе живой, доподлинной жизни давно минувших тысячелетий. На тусклом пейзаже выделяется, идет к зрителю гигант и каждая черта его грузного тела чувствуется в движении: хочется посторониться, дать дорогу. Ничто не отвлекает зрителя от непосредственного ощущения жизни - нет ничего лишнего, декоративного. Все просто, ясно, понятно и вместе с тем в сознании открывается даль веков, как нечто вполне материальное. Не у всякого зрителя эта картина вызывает одинаковые ассоциации сознания, но вполне определенна отличительная особенность ватагинской живописи: она чувствуется не только стереоскопически, в пространстве (что может быть объяснено ее "скульптурностью"), но и во времени - как обобщение, невольно мобилизующее умственные запасы и мыслительные способности зрителя. Эта эмоционально-насыщенная содержательность картин Ватагина, трактующих страницы из книги природы, не может быть иначе объяснена, как глубоко прочувствованным синтезом мускульно-зрительного восприятия и передачи художника, обладающего высоким строем естественнонаучных обобщений натуралиста. Там, где отсутствует этот контакт (работы по экспериментальной зоопсихологии), картина оставляет зрителя безучастным, не вызывает специфически-ватагинского впечатления, рассматривается скорее как раскрашенная фотография. Но таких картин у Ватагина немного, они, как исключение, только подтверждают правило: по силе изображения тематические картины В. А. Ватагина по эволюции и дарвинизму представляют собою большую научно-художественную ценность и обещают многое в ближайших перспективах его творческих устремлений, вполне оправдываемых высокой общественной значимостью этих произведений.

Начатые в 1932 г. большие работы Ватагина по оформлению Московского музея Зоологии открывают новый цикл его больших картин в стиле монументальной живописи. Выполненные уже панно для вестибюля Зоомузея - "Мамонты " и "Скачущие сайгаки" свидетельствуют о новом крупном шаге вперед художника, о расширении его живописных возможностей до огромных полотен живописи монументальной, где ватагинское мастерство проявляется с еще большей убедительностью и блеском.

В беглом обзоре особенностей Ватагина, как художника- биолога, нет возможности останавливаться на многочисленных работах, выполненных им для Музея Народоведения и Московского Зоопарка, так как интересные по содержанию они ничего принципиально-нового к характеристике его художественной продукции не дают.

Весь двадцатипятилетний путь Ватагина - яркое доказательство огромного значения взаимосвязи науки и искусства. Особо большое значение имеет работа художника в естественно-научных музеях, где широчайшие массы включаются в истоки научного творчества через научно-художественную живопись и скульптуру, как наиболее легкий путь восприятия.

Язык Ватагина - художественный, изобразительный язык научного, материалистического проникновения в органическую природу. Он делает вещным и доступным диалектико-материалистическое восприятие бесконечного разнообразия природных явлений. В этом - большое общественное значение его творчества; в этом - основы широчайших перспектив ватагинского направления, синтезирующего науку и искусство.

А. Молодчиков.

6. Моржи (дерево)